Теологическая полемика и концепция «Ложного Бога».

В предыдущем параграфе мы рассмотрели, чем является фёлькиш-религиозность сама по себе, или позитивно. Теперь же мы должны рассмотреть ту же религиозность в её негативном аспекте, в её отношении к другим проявлениям религиозного духа, ибо, по слову Гегеля, «отношение духа к духу лежит в основе религии»[183]. Мысль проф. Шнурбайн о противостоянии внутри фёлькиш-движения двух едва ли не независимых направлений (ищущего и отрицающего) не должна нас при этом покидать, и тому есть, как минимум, две причины: объективный образ всегда содержит как чёрную, так и белую сторону, а, убирая из рассмотрения Gegenbewegung, мы вместо исследования религиозно-философских идей занялись бы одним их развитием, поставив свою фигуру в один ряд с фёлькиш-мыслителями. И, наконец, ни одна религиозная традиция не обходилась в своей истории без полемического этапа, сопутствующего ей в периоде зарождения. И потому, убирая отрицательные «отношения духа к духу» и оставляя лишь одни «симпатические связи», мы как бы лишаем религию юности, стилизуем её под смиренно-утихомиренный, кроткий образ.

Настоящий судебный процесс, подлинно гностическое разбирательство по «делу Бога Иеговы», было затеяно автором «Антисемитского катехизиса»[184] Теодором Фричем. «Ложный Бог: собрание судебных материалов против Яхве» - так называлась работа Фрича, где представлен исчерпывающий набор сомнительных, небесспорных и морально подсудных особенностей этого Бога, проявившихся в текстах Торы и затем перешедших в различные книги Каббалы и Талмуда.

Всю ночь боровшийся с Богом и, как сказано, «победивший» Его Иаков получил в своё время Божественное признание и как знак его – новое имя «Израиль», означающее – «победитель». Из сообщества богоборцев и противников Яхве, коих в истории (от Маркиона, Богомила и Лютера – до Сиорана, Лотреамона и Ницше) было не так уж мало, Иаков переместился в сообщество тех, кто возлюблен Богом, а потому Им облагодетельствован.

В жизни Фрича всё сложилось совсем по-другому[185]. Со скамьи обвинителей он под действием негодующей прессы переместился на скамью подсудимых, и с ивритскими текстами в руках защищал свои убеждения пред судом города Лейпциг в ноябре 1910 года. Поводом к богословской полемике стала всего лишь одна фраза, напечатанная Фричем в издававшемся им пангерманистском журнале «Молот»[186]: «В то, что евреи желают освободиться от своего иудаизма и стать немцами, я не поверю до тех пор, пока они не сожгут свои талмудические писания и не сломают свои синагоги – в знак того, что они не расположены более Яхве, этому Духу....».

После слова «Духу» стояло совершенно недвусмысленное многоточие, вызывающее в сознании любого, пусть даже самого тугого на разум немца вполне естественное дополнение: «Böse». Фактически, Фрича судили не за курьёзно оформленные призывы к евреям вооружаться германским молотом и идти громить синагоги, а за куда более невинное, но при этом намного более осмысленно-зловещее допущение, что центральная фигура иудаизма есть «Дух Зла» (Jahwe, den Geist der...).

Исходя из текста приведённого Фричем протокола допроса, обвинителей более всего коробило то, что Бог Яхве и Бог-Отец христианской Троицы – это два совершенно различных Духа, два Начала, не только друг другу чуждые, но ведущие вечную борьбу за судьбу мироздания. Судя по недоуменным репликам обвинителей, «страшная гипотеза Фрича» вызывала в них некоторый ужас, потому как судьба евреев в перспективе возможных погромов или сожжений интересовала их намного меньше. Быть может, они даже сами исповедовали то, что называется «бытовой антисемитизм» - но угроза гипотезы Фрича – это крах всего христианства, распадение Бога как Троицы – от всего этого заседателям становилось нехорошо, и по нервному тону допроса это видно вполне наглядно.

При чтении текстов того разбирательства, создаётся впечатление, что присутствуешь на учёном коллоквиуме теологов, на заседании какого-нибудь «Библейского общества», на худой конец – в «таверне еретиков», но никак не в зале, где выносятся приговоры по делу воров и убийц. «Доказать то, что Яхве не имеет с «Небесным Отцом» Христа ничего общего – это была первейшая задача данного трактата»[187] - безапелляционно заявляет Фрич в одном из мест собранных им «судебных материалов».

Одним из своих предтеч Фрич справедливо именует Мартина Лютера. В лютеровском переводе Библии Яхве обращается к своему «богоизбранному народу», говоря ему так: «Ты должен пожрать (fressen) все народы, которые Я предам в твои руки». «Идите и научите все народы» - тут же вспоминает Фрич цитату из Нового Завета. Что общего между «пожрать» и «научить»? – В почти тертуллиановском жесте вопрошает Фрич и тут же поясняет, что у Бога Ветхого Завета ужасно агрессивные манеры, и это – не только в отношении «сожрать», но и во множестве других отношений, которые далее рассматриваются подробно.

За спиной Бога Яхве религии Моисея расположен семитский божок Шаддай, бывший, по Фричу, Его прототипом – настолько же злобным, мстительным и прожорливым. За истёкшие три как минимум тысячелетия у Шаддая сменилось лишь имя – но даже под именем Яхве он остался таким же, как был – в этом отношении «Яхве-Шаддай столь же неизменен, как и сам иудей, который поэтому именуется «ewige Jude»; он ещё и сегодня таков же, каким был 3000 лет назад»[188]. «На протяжении нескольких тысяч лет антропологическое своеобразие евреев, равно как и их духовная сущность не претерпевали каких-либо серьёзных изменений». Чтобы это понять, достаточно лишь взглянуть на изображения еврейских пленников эпохи завоеваний фараона Шешонка (973 г. до н.э.) или на посланников ко двору царя Салманасара (884 г. до н.э.)[189].

Многочисленные имена Бога, упомянутые в тексте Торы, суть, по Фричу, имена различных Богов, из которых собственно-еврейским (то есть, племенным, а не позаимствованным у прочих народов) был один лишь Эль-Шаддай. Лютеровский перевод Библии, где различные «имена Бога» – как то Элохим, Яхве, Эль-Элион, Эль-Шаддай, Адонай, Саваоф и т.д. – превращаются в унифицированное «Gott der Herr»[190], Фрич обвиняет в сознательном монотеизме, искажающем истинное положение дел. В ходе своей реконструкции Фрич опирается на гипотезу австрийского фёлькиш-учёного и профессора-арабиста Адольфа Вармунда (1827–1913), доказавшего два существенных положения.

Во-первых, что корпус Торы есть отнюдь не создание иудеев, а, скорее, хрестоматия из различных древневосточных текстов – от египетских папирусов и ассиро-вавилонских клинописных табличек до космогонических эпосов Ханаана и священных преданий Элама. Евреи выступали здесь всего лишь собирателями и редакторами, «обладающими особенным талантом присваивать себе чужие духовные сокровища»[191].

Во-вторых, что еврейское Божество Шаддай было известно в религии ассирийцев под именем Sched (Schedim), в религии египтян – под именем ослоголового Бога Сета или Тифона. Самое интересное в концепции Вармунда состояло в том, что египетский Сет был не просто олицетворением чужого и чуждого («буря, ураган и пустыня»), но являлся также и Богом номадов – главные места его почитания, то есть, Омбос и Оксиринх, были расположены на пути следования караванов. Сета почитали как Бога пустыни, убийцу Бога Осириса и вообще как разрушителя[192] – исходя из этого, Адольф Вармунд строит собственную концепцию номадизма, относя к главным его представителям почитателей Шаддая в Палестине и почитателей Сета в Египте. «История предоставляет нам доказательство того, что семит долгое время не основывал никаких государств, как это было принято у прочих народов»[193].

Вармунд был одним из первых, кто поставил в науке вопрос о противостоянии номадических и оседлых народов, соотнеся первые с миром семитским (еврейским), а последние – с миром арийским (христианским). Первые разрушают, вторые строят, первые лишь воруют, а вторые – выращивают и строят – в духе заправского фёлькиш-антисемитизма расставлял знаки равенства Адольф Вармунд. Надо сказать, что даже в ту эпоху, когда классическое европейское востоковедение только зарождалось, а Фридрих Макс Мюллер, сидя в своём оксфордском кабинете, только начинал выпускать тома «Священных книг Востока»[194] - даже тогда в отношении номадизма единая концепция отсутствовала. Даже те авторы, для которых источником главных ценностей всей мировой истории («народом-созидателем») были арийцы, часто высказывали убеждение, что древние арии были именно номадами. Так полагал, к примеру, Адальберт Кун, исходивший из данных «Ригведы» и описанного там поведения индийских Дэвов. Но была и другая позиция, в заострённом виде выраженная в книге Вармунда (семитские номады как извечные враги оседлого мира арийцев») и подхваченная затем Вернером Зомбартом, называвшего номадов «сахаритами» (от слова Сахара, пустыня), а оседлых аборигенов Европы – «сильванитами»[195].

Эту теорию номадов можно найти во многих антисемитских работах, например, у того же Фрича, у Грегора Шварц-Бостунича[196], у классика расовой психологии Людвига Фердинанда Клаусса[197], или у Альфреда Розенберга, придумавшего для Бога Яхве прозвище «Демон пустыни» (der Wüstendämon)[198]. Сегодня номадизм противопоставляют, как правило, трайбализму и считают исторически победившим[199].

В случае иудаизма Богом лесов и городов, Богом оседлых голубоглазых земледельцев, был Эль-Элион, во всём противостоящий Эль-Шаддаю как Богу ростовщиков и номадов. В строго дуалистических тонах Фрич возводит имя первого к существующим в арийском мире названиям Света (Elohim < Lohe < lux, lucis < Lucifer), а имя второго – к названиям Тени и Мрака (Schaddai < Schatten, shadow)[200].

До прихода в Ханаан иудеев Эль-Элион и Эль-Шаддай почитались там как Боги Света и Мрака, первый был по смыслу и даже этимологически идентичен греческому Гелиосу, а второй – упоминаемому в ассирийских надписях вредоносному демону по имени «Шед» или «Шедим». Заключая договор с Авраамом, Яхве обращается к Аврааму именно как Шаддай – эпохальный текст этого обращения (Бытие, глава 17) Фрич приводит в оригинале, дабы никто не усомнился, что с народом еврейским договор заключил именно Эль-Шаддай, дух Тьмы и всяческого вреда (Sched, der Schädliche[201]). Из него как Тифона (Typhon) вышел этимологически «Düwel» и «Teufel» - европейские имена Дьявола, а из него как Шаддая образовался позднее мусульманский «Шайтан» и, опять-таки, «Сатана» (Set, Satan). Это же самое «тифоническое существо», как высказался Вармунд, есть известный Злой Демиург в последующем христианском гностицизме.

Но был ли Шаддай собственно Демиургом? Этот вопрос, положительно разрешённый у Вармунда, вызывает у Фрича лишь смех – для него этот Бог есть не более чем Плагиатор. Подлинными Творцами, если следовать тексту Торы, являлись лишь Элогимы – сотворившие небо и землю духи Ламу и Лахаму, представляющие собой мужские и женские силы Универсума. Кроме того, эти самые «Lahmu» и «Lahamu» были, по версии Фрича, своего рода Первостихиями – духами Солнечного Света (Огня, Flamme) и Дождя (Воды). «В начале были Вода и Огонь. Они-то и породили жизнь» - переводит первые строки Торы Теодор Фрич, указывая тут же на различные мифы о Всемирном Потопе и Всемирном Пожаре[202].

Более того, у арабов сохранилось совершенно никому не понятное культовое восклицание «Lahumme! Lahumme! Lahumme!», судя по всему, восходящее к этой же самой протомифологеме. Огненное имя Элогимов, общее для римского Люцифера и древнегерманского трикстера Локи[203], было, по Фричу, тем самым именем, которое призывал на Голгофе Христос, прежде чем испустить дух. Распятый на кресте Христос призывает отнюдь не Шаддая. «Eli Eli lama asaptani» переводится Фричем как «Эль-Элион, почему Ты Меня оставил?» - вместе с гностиками и катарами Фрич готов допустить, что истоки подлинного христианства нужно искать в культе Люцибела – Бога Света и «Эль-Элиона».

Этот Свет, сшедший с Неба и распятый на кресте почитателями Мрака, был, по мнению Фрича, в насмешку и горе для подлинных христиан назван «Сыном Шаддая». Весь подвиг Христа, состоявший, по Фричу, в победе над Мраком и его служителями, был, таким образом, обессмыслен, вся история христоубийства символически повторилась, и верховное Божество иудеев, этот «кровавый племенной Божок, призывавший к грабежу и убийствам», во мгновение ока стал называться «Богом-Отцом» и одной из Ипостасей Святой Троицы.

В книге армана Горслебена, посвящённой почитанию Святой Троицы в религии ариогерманского Золотого Века, это разотождествление Иеговы и Бога-Отца было доведено до конца; соответствие Иеговы Шаддаю и Тени (Schatten) использовалось и там, но при этом самого праотца Авраама, заключившего договор с Эль-Шаддаем, Горслебен считал потомком ариогерманцев (арманов) и предвестником Откровения Иисуса. «Не царем иудейским, а царём готов (Goten-König) был Иисус или Asus, который заключил свой союз с Богом Света El, в отличие от возникшего, впрочем, тоже из арийских представлений о Brahman, Barman, Arman «еврейского» праотца Авраама (Abraham), происшедшего скорее из „Ur", нежели из города Ур в Халдее. Авраама, который после еврейской фальсификации заключил союз с Шаддаем (Schadei), что означает также с Шайтаном (Scheitan), Сатаной (Satan), Тенью (Schatten), Повреждённым (Schaden), как с противником El – Света»[204].

По версии ариохристиан, в отношении Христа были совершены целых три преступления – первым было Распятие, вторым – «усыновление» Его Эль-Шаддаю, третьим – создание ложной «генеалогии», выводящей Христа из иудейского рода. Родившегося в языческой Галилее, в Назарете, из которого иудеи ничего хорошего для себя не ждали, Иисус называл иудеев «порождениями ехидны» и «детьми дьявола», - и в результате «Сыном Шаддая» оказался Он Сам, Он, изгонявший торговцев и ростовщиков из Храма и призывавший не копить сокровища на земле... По мнению Фрича, это была величайшая несправедливость. «Христос не был евреем ни по телу, ни по духу. Фанатическая ненависть, с которой дети Иуды Его преследовали, лучше всего доказывает, насколько Он не был с ними един по крови. «Ни один народ не прибивает свой Идеал ко Кресту», - говорит нам Пауль де Лагард, - «и Тот, кого народ прибивает ко Кресту, тот, разумеется, никак не соответствует идеалам этого народа»[205]. Идеалом же этим для иудеев всегда был и остаётся Бог Яхве.

В понимании Фрича, Яхве – это всего лишь один из богов, «враг всех людей, которые происходят не из рода Авраамова»[206]. Это Бог конкретного племени, несущий на себе все черты его характера. Два немецких слова, постоянно употребляемых Фричем, тут являются наиболее характерными. Первое слово – «Вухер» (ростовщичество). Второе слово – «Шахер» (махинация, торгашество, нечестная сделка). Яхве для Фрича – это не только «Бог Шахера и Вухера», но также и Бог, благословляющий свой народ на массовые убийства, радующийся неправде «Бог хитрости и лжецов», главное ответственное лицо в деле о разграблении Египта и геноциде семи ханаанских народов...

Прототипы своего богоборчества Фрич обнаруживает в самой Торе, ибо вынесенные из Ханаана арийские культы (почитание Эль-Элиона и Эль-Шаддая) превратились в иудаизме в два полюса натяжения, обретавшие свою географическую и геополитическую привязку в затяжном противостоянии Израиля и Иудеи. В первом случае мы имеем пасторальную религию трудолюбивых крестьян, бывших в этнической своей основе (по авторской версии Фрича) индоариями, точнее – кельтами.

Эти «галилейско-галатско-кельтские» племена были исконным (доиудейским) населением Палестины и исповедовали чистейшее арийское язычество – отголосок древнего мегалитического культа, принесённого в Палестину в конце II тысячелетия народами Севера (Пуласата или Форситес)[207]. Они жили на Севере Палестины – Иудея находилась на Юге. Даже само название «Галилея», происходящее от еврейского Gelil haggoyim («языческий округ»[208]), не имеет к корыстно-торгашеской религии Иудеи (идеологии Шахера и Вухера) ровным счётом никакого отношения. Последняя была даже совсем не религией, а культом особого «идеализированного идола, или, если угодно, анти-идола»[209], как, вслед за Чемберленом именует Яхве-Шаддая Теодор Фрич – «враждебной к людям, к культуре и к государству» политической идеологией[210].

При более детальном рассмотрении этой идеологии Фрич предлагает ориентироваться на семь пунктов, в которых, фактически, резюмируется основная программа его исследования о «Ложном Боге» и которые представляют собой основную суть его своеобразной иудаики. Вот эти 7 тезисов Теодора Фрича:

1. «За всю историю не существовало ни одного государства, которое было бы населено исключительно евреями – исключения не составляет и Палестина. Евреи во все времена приспосабливались к условиям жизни прочих народов, их высшего и низшего слоя. Иногда им удавалось даже достигнуть господства через финансовую узурпацию и присвоить себе духовные сокровища порабощённых наций. В силу этого ни о какой самостоятельной еврейской культуре не может быть и речи.

2. Израиль и Иудея суть два расово различных народа, которые от длительного сосуществования сильно перемешались. Каждый из них воспринял также культы своего соседа, и в интересе к этому культу соединились также племенные истории обоих народов.

3. Тексты Ветхого Завета представляют собой собрание литератур и религий древних доиудейских культурных народов, которому посредством длительной переработки постарались придать вид единого текста и которое при более внимательном рассмотрении выдаёт свою неоднородность и множество разных источников.

4. Писания пророков происходят из кругов духовно-освободительного движения израильских крестьян, боровшихся против усиления господства Иудеи (Verjudung) и нравственной порчи. Это – антисемитские тексты древности.

5. Везде, где в текстах Ветхого Завета появляется возвышенное понимание Бога и глубокий моральный пафос, мы имеем израильский источник. Напротив, подлинная сущность иудейства отличается полным отсутствием нравственного сознания; последнее там заменяется понятием выгоды. Добродетельным и богоугодным иудей называет всё, что приносит материальную пользу (богатство, долгую жизнь, чадородие и т.д.). Человеческое достоинство и человеческие права иудейским учением не признаются. Основную черту иудейства составляет ненависть ко всему неиудейскому миру.

6. Христос также происходит из неиудейского племени галилеян, и Его учение как абсолютный идеализм образует резкое противоречие, даже – переворот по отношению к эгоистическим иудейским доктринам. Поэтому иудеи воспринимают Иисуса как врага, как того, кто посмеялся над их воззрениями, и вплоть до сегодняшнего дня питают к Нему глубочайшую ненависть.

7. Как израильский, так и христианский периоды остались без малейшего влияния иудеев. Через несколько столетий после Христа раввины реконструировали в Талмуде облик своего старого иудейского Бога, авраамова Шаддая, оказавшегося в неизменном виде национальным Богом еврейства, который желает блага лишь своему народу и преисполнен ненависти по отношению ко всем прочим народам мира. В Талмуде из бесправия неиудейских народов выводятся самые безжалостные следствия, и во многих местах откровенно признаётся, что для еврея не существует никаких нравственных обязательств по отношению к неевреям, ибо последние отождествляются с животными»[211].

Примерами этого бесправия, коих немало и на страницах «Ложного Бога», особенно, в фричевском «Справочнике по еврейскому вопросу»[212] или в изданной Фричем брошюре Атанасиуса Ферна («Еврейская мораль и кровавая мистерия»)[213] Фрич намеревался доказать лишь то, что религия Яхве устремлена против всего человечества и враждебна всему, кроме талмудически-раввинистического еврейства. Получалась ситуация весьма курьёзная: заседавшие в суде адвокаты, присяжные и прокурор судили обычного саксонского издателя (в результате получившего целую неделю тюремного заключения). А обычный саксонский издатель Теодор Фрич судил самого Бога Яхве, и в лице этого Бога – древнее ханааанское Божество Шаддая, бывшее некогда просто Мраком, но затем превратившееся в племенное Божество иудеев.

Этот локальный судебный процесс, проходивший в ноябре 1910 года в одном из судов Лейпцига, стал судом над всемирной историей – разбирательством по делу семитских Божеств, с обвинением в адрес целого народа, никак «не изменившегося за последние 3000 лет»...

До завета Эль-Шаддая с Авраамом (просьба убить младенца здесь особенно характерна[214]) Эль-Шаддай был, по видимости, обычным языческим Богом, выражавшим лишь тёмный (разрушительный) аспект Божественности. Имя «Яхве», взятое иудеями у соседних народов из египетских мистерий (по версии Вольтера и Шварц-Бостунича)[215] или даже у древних германцев (по версии Рудольфа Йона Горслебена: Jahwe – от немецкого «Ja», «Be-jahung», «Be-Ja-we-hung»[216]) было призвано скрасить негативные ассоциации, закреплённые за Шаддаем-Сетом и связать еврейского народного Бога с идеей вечности, заложенной в слове JAO (Исход III: 14). Иудеи в ту пору также не были собственно иудеями, так как Дух Тьмы ещё не вселился в их народную душу и не стал подвигать их на убийство младенцев о камень...

Но затем, по заключении Завета, началась кровавая мистерия, и «Дух Ненависти» проявил себя в ней как источник и главная причина всех злодеяний иудейского племени. В этом гностический антииудаизм Фрича вполне сходен с обычным тоном антииудаизма патристики, например, с мыслью св. Иоанна Златоуста, что имеется два вида бесов. Один – это бесы невидимые, это суть падшие духи. Другой – это бесы видимые, это суть иудеи (евреи)[217]. Именно отсюда, из различных «Слов против иудеев», происходят также и мысли теолога Вольца, согласно которому между Богом Христа, Богом пророков и Богом Древнего Израиля нет ничего общего, а вся библейская вера основана на почитании демонов[218]. Отсюда же происходят многие рассуждения Рудольфа Йона Горслебена (1883-1930), чью работу о «Преодолении иудейства в нас и вне нас» Фрич указывает в списке литературы к своему «Ложному Богу».

Подобно Фричу, Горслебен также считает, что еврей есть воплощение «вечного отрицания, разрушения и разлада... Иудейство не проявляет себя поэтому ни как религия, ни как раса в собственном смысле, но... оно есть превратившееся в Закон Зло, мир отрицания»[219] и в таком виде, в виде интроецированного Зла и Духа Отрицания, оно присутствует внутри каждого – как тёмный негативистский полюс души и как вечная угроза самораспада[220]. Чтобы самораспад не наступил, Горслебен призывает к «освобождению вечного человека от вечного иудея (Befreiung des ewigen Menschen vom ewigen Juden)»[221], следуя логике антииудейского Gegenbewegung.

Но как такое освобождение должно произойти? «Не через убой, не через убийства, ибо мы знаем и говорим..., что мы можем убить лишь тело, но не Дух. Если Дух не может быть убит, то он снова обретёт жизнь в новых телах, и наступят непредвиденные ужасы»[222]. Единственное верное средство борьбы – это, по мнению Горслебена и множества других фёлькиш-авторов, базировавшихся на евангельском отторжении «Духа Тьмы» и «детей Дьявола», - это есть «преодоление еврейства в себе», внутри своей собственной мятущейся души. Так, на примере Горслебена мы видим, что даже мыслители из «антииудейского лагеря» могли устремлять взор вовнутрь, стремясь побороть внутреннего врага как «ложного Бога», заставляющего себе служить. Поэтому возлагать на них ответственность за преступный режим нацистов (прямых наследников Gegenbewegung, в том числе Теодора Фрича) – это намеренная ошибка, как и весь «дискурс об оккультных корнях нацизма», не видящий грани между эзотерикой и экзотерикой и торопящийся с обвинениями вместо скрупулёзного анализа текстов.

Христология фёлькиш-учений.

В силу преобладания в движении фёлькиш христианского направления над языческим, необходимо рассмотреть специфику фёлькиш-христианства, особенно наглядно проступающую в интерпретации образа самого Основателя христианской религии. Как указала в своей работе Брунгильда Беренс[223], Христос в эзотерических толкованиях предстаёт, как правило, в четырёх видах:

1. Человек, но «более великий и совершенный, чем другие», «Великий Посвящённый» некоего тайного ордена или секты (традиционно считается, что это ессеи, но также это могут быть гностики[224], брахманы либо тибетские буддисты[225]). Христос признаётся не Богочеловеком, но обладателем сильнейших магических способностей: магического целительства, трансформации своего физического тела, чтения мыслей и левитации.

2. Вовсе не человек, а предвечное сверхъестественное существо Божественной природы, посланное на землю неизреченной благодатью Всевышнего Отца (именуемого у гностиков «Agnostos Theos»). Подобие тела этого Христа человеческой плоти – лишь мнимое, как и те страдания, которые он претерпел. Сюда относятся медиоплатонические теории Христа как «Второго Бога» (Логоса, Софии, Эона).

3. Древнее астральное (космическое) Божество: «Бог Солнца», «Лунный Бог» или «Бог звёзд» (12-и знаков Зодиака). Эту теорию, коренящуюся в мессианских ожиданиях и наступлении Эры Рыб, сильно подпитывали толкования «звёздных знамений», содержащихся в Евангелиях и совпавших с моментом Рождества Христова. «Солнечный» её вариант был особенно популярен в XVIII-м веке (см. книги Дюпуи и Вольнея), а «лунный» получил распространение в XX-м (в работах А. Древса, А. Немоевского и Э. Церена).

4. Самость, проекция архетипа, говорить об «историчности» или «неисторичности» которого просто бессмысленно. Эта теория в наиболее полном виде представлена в работах К. Г. Юнга[226], по мнению которого истинным (но не реализованным) назначением христианства было устранение конфликта сознания с бессознательным и раскрытие в человеке его Самости (идея «внутреннего Христа», «Христа-в-нас»).

В книгах авторов фёлькиш-направления все четыре христологических вектора получили своё осмысление, и даже при полном сознательном отвержении исторического христианства («спасение от Иисуса Христа» в лаконичной формулировке Матильды Людендорф[227]) многие идеи традиционной христологии продолжали существовать на германско-языческой основе. В целом движение фёлькиш, как уже говорилось выше, было развитием христианства, и потому даже самые радикальные варианты христологии, о которых мы скажем далее, суть результат христианской ереси, то есть, в буквальном значении этого термина, результат осознанного выбора из христианского наследия наименее несовместимых идей с наследием древнегерманским.

Вышедшая недавно теологическая работа Вольфганга Фенске, ставящая своей целью пролить свет на то, «Как Иисус стал арийцем»[228], предоставляет большое количество плохо осмысленного, но хронологически структурированного богословского материала, из которого большую часть составляют пересказы книг фёлькиш-теологов, с небольшими справками биографического и культурно-исторического характера. По сути это – лишь prolegomena к более серьёзному штудированию вопроса, при котором использование схемы Б. Беренс сослужит нам великую службу. Мы будем идти по порядку, заданному не хронологическим, а духовно-мировоззренческим строем, выделяя из корпуса фёлькиш-христологии лишь наиболее впечатляющие, сиптоматичные и ключевые идеи.

Для арийски осмысленной христологии нет проблемы серьёзнее, чем еврейская родословная Спасителя. Проще выбрать в Спасители Саошьянтов зороастризма или Эйнхериев «Эдды», чем доказывать просвещённому миру, что Христос был арийцем, а не иудеем. Этому препятствуют как гуманитарные (теология, история религии, филология и библеистика), так и естественнонаучные дисциплины, для которых Христос был жителем Палестины, потомком Давида и Соломона.

Возможностей «возвышения» Иисуса над «еврейством», помимо привычно-теологического признания Его Богосыновства, существовало три: это поиск противоречий Евангелия и Торы, отрыв Иисуса от Палестины и всего ветхозаветного контекста, а также обнаружение в Палестине «оазиса» арийской культуры, происхождение Иисуса из которого совсем перечёркивало бы его «номинальную» еврейскость. Вторым путём среди авторов фёлькиш не пошёл почти никто, если не рассматривать как шаг в эту сторону само учение о Логосе, позволяющее Христу воплощаться в любом народе. Тогда Иисуса отождествляли с Исидой (Ланц фон Либенфельс), или, как свящ. Юлиус Боде провозглашали, что Вотан и Иисус «в конечном счёте совпадают. Обоим присуща глубоко укоренённая, далеко зрящая вера… Дайте же нам пить из кристально чистых источников. Они именуются – Вотан и Иисус!»[229].

Не вера в Иисуса, а вера самого Иисуса была в фокусе внимания фёлькиш-религии. И не потому, что Божественность Иисуса ставилась под сомнение, но лишь потому, что человечество Его из-под сомнений освобождалось, стремясь стать «арийским человечеством», единым со Христом как царём арийцев. Так рассуждали очень многие теологи, начиная от Фридриха Дёллингера («Бальдр и Библия», 1920), Йоахима Курда Нидлиха («Яхве или Иисус», 1921) и Артура Динтера («Грех против крови», 1921), вполне признающих традиционно-христианскую религиозность, желающих лишь её реформировать, на манер Мартина Лютера – и вплоть до графа фон Ревентлова, Артура Древса и Вильгельма Хауэра, для которых история Церкви была продолжением истории Иудеи, которая «проглотила» протест Христа и внутренне подчинила апостолов.

С церковью или без церкви (со «свободной от догм тевтонской душой»), создатели фёлькиш-доктрины превращали Христа в германца, подчёркивая индоевропейские моменты Его доктрины, проживания и происхождения. Идя по стопам историка религии Эмиля Бюрнуфа, выводившего Иисуса из Персии как носителя «чистого арийского знания»[230], многие фёлькиш-авторы доказывали, что Галилея, в отличие от Иудеи, была населена язычниками (арийцами, германцами), и потому генетически Иисус – не азиат, но происходит от германского рода, пришедшего в Палестину с Севера. Датировки такого заселения расходились (по одной версии арии нагрянули в Палестину за 1500 лет до Р.Х.[231], по другой – от 10000 до 15000 лет до Р.Х.[232]), однако бесспорным казалось одно: Иисус был арийцем, «высоким голубоглазым блондином», вождём арийцев. Отсюда для многих фёлькиш-авторов следовало, что Иисус был не Сыном Божиим, а сыном (арийца) Иосифа, что Иисус не родился в Вифлееме («ложь Евангелий») и не планировал восстания против римлян, ясно изрекая постулат арийской справедливости: «Дайте кесарю кесарево, а Божие – Богу»[233].

При доказательстве нееврейского происхождения Иисуса ключевым было понятие Галилеи, которое в иудейском предании всегда считалось пугающе подозрительным. Фёлькиш-теологи только усиливали этот «испуг», слегка стилизуя образ Галилеи под колыбель арийского антииудаизма – и в этимологическом (родственно «галлам»), и в топографическом (горные районы, полные мегалитов – остатков «северной литургии»), и в этнологическом (филистимское население, обладавшее высоким ростом), и в религиозном (из – языческой – Галилеи может ли что хорошее произойти?) отношении.

Однако даже для фёлькиш-расологов из неиудейского происхождения галилеянинов совсем не всегда получалось арийское. Были и промежуточные варианты, как, например, версия Людвига Шеманна (1852-1938), ученика Пауля де Лагарда, переводчика книг Артура де Гобино, вагнерианца и руководителя «Всенемецкого союза». По версии Шеманна, «из того, что Иисус, по всей вероятности, был нееврейского происхождения, вовсе не следует, что он был также несемитского происхождения»[234]. Иисус не только не был арийцем, но имел в своих венах смешанную кровь (Mischblut), что для большинства фёлькиш-авторов показалось бы предосудительным, но для Шеманна было само по себе нейтральным. Более того, именно в случае Иисуса смешение кровей оказалось благотворным, так как героическая сила одной из кровей наполнилась фанатической энергией другой (вероятно, еврейской) крови. Не будь этого, Иисусу бы не удалось столь «радикально переделать» учение иудеев о Боге, чтобы оно стало приемлемым для людей Западной Европы.

В духе популярной в то время книги Эдуарда Шюре[235], фёлькиш-эзотерики видели во Христе великого арийского посвящённого, восстановившего древнее учение о Боге (prisca theologia), переделав, либо вообще отменив религию Бога Яхве. В арманизме[236] и теозоологии, в сборнике «Фрагментов» Альфреда Шулера[237] и в «практической логистике» Перита Шу – Христос был великим арийским посвящённым, почитаемый вместе с Осирисом, Буддой, Моисеем и другими великими ариогерманцами. В древнефризской «Хронике Ура Линда», вышедшей с комментарием Германа Вирта, эта тенденция была доведена до предела: Христос там рождался и проповедовал «на высоких горах, в долине Касамир», «в самом сердце страны Финды». Он был идентичен германскому Богу Езусу, а также Кризену (Кришне!) и Буде (Будде), но при этом он лишь проповедовал чистое учение, не совершая никаких чудес. Учил он, в основном, лишь тому, чтобы усмирять свои страсти, не почитать высшее (царское и жреческое) начальство и заниматься земледелием, не привлекаясь богатством и роскошью. За эти учения Иисуса возненавидели жрецы, создавшие «двойника» религии Иисуса – где он почитался не как учитель, а как Божество. От такой псевдорелигии, созданной кастой жрецов, многие почитатели Иисуса отвратились, сохраняя память о подлинном Иисусе с его проповедью нестяжания и землепашества[238]. За ними последовали и многие авторы фёлькиш: в чистейшем виде учение Иисуса из «Хроники Ура Линда» (религия трудолюбивых крестьян, чтущих свою землю и происхождение) воспроизводилось, к примеру, в исследованиях Ганса Гюнтера, одного из крупнейших фёлькиш-расологов[239].

Если первый тип можно определить как сочетание пантеизма и протестантской морали с арианско-несторианской христологией, то второй – это теософская смесь гностицизма и платонизма. Тут Христос предстаёт не как праведник, а как Логос – как предвечное и Божественное Начало, Arche. В наиболее чистом виде этот тип христологии присутствует в ирминизме, где Иисус Христос отличается от Майстера Криста (предвечного Логоса нашей Вселенной). Точно также и в учении арманов, Христос духовный рассматривается как Первый Логос или Духовное Солнце. Солнце существует там в двух ипостасях: как Духовное Солнце (Ур-Фюр, Альфатор, Первый Логос) и как просто Солнце (символ его – Круг с точкой). Оба Солнца (жёлтое, как Круг с точкой и Духовное, как Круг в Круге) предстают в арманизме как формы обнаружения Суртура, «Великого Духа» (des Großen Geistes) и даже Святого Духа (des Heiligen Geistes), из Которого началась эманация Кристалла – мира Богов и космических сил.

Логосов в арманизме существует также два. Первый Логос – это единородный Сын, первая эманация Суртура. Имя Первого Логоса – Альфатор, Всеотец (в силу его андрогинной природы его также часто именуют «Всематерью», что вполне согласуется с другим его именованием – «Мировой Дух»). Этому Первому Логосу приписывается свойство быть Демиургом, то есть, благим Творцом благого мира.

Этот процесс Творения был порождением «солнечных пылинок» («Sonnenstäbchen»), мельчайших бесчисленных атомов, имевших изначально световую природу. Они составляли Гиннунгагап – Первичную Бездну, родившуюся из Первологоса и не являвшуюся единым телом, но раздробленную на океан хаотических «солнечных пылинок». Эти солнечные пылинки носились с безумной скоростью, образуя пространство светового тумана, известное в арманизме как трёхчастный Эфир.

Это пока – недифференцированная субстанция, разнесённая лишь по уровням макрокосмической иерархии на эфир-электричество, эфир-магнетизм и эфир как «таинственные лучи»), что вполне соответствует разделению трёх огней в зороастризме, где есть учение об огне жрецов (высший Огонь, именуемый Атар-Фарнбаг, или, как в английском оригинале Блаватской – Atash-behram), Огне царей (средний Огонь, Атар-Гушнасп) и Огне общинников (низший Огонь, или Атар-Борзенмихр, то есть, «Огонь Высокого Митры»). Первому соответствовало благое слово (мир Духа, Ритаг), второму – благая мысль (мир Хварны, Меног), третьему – благое дело (мир материи, Гетиг).

Затем, по прошествии определённых космических циклов, начинается дифференциация Протобездны Гиннунгагап: из неё, как из Пра-Материи возникают пять субстанций, являвшиеся изначально пятью её свойствами. Это – Муспель (Пра-Огонь), Аудумбла (Пра-Вода), Нифль (Пра-Воздух), Имир (Пра-Земля) и Айтар (Пра-Эфир, то есть

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: