Большой драматический театр (БДТ)

ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………….3

1. Г.А.Товстоногов и БДТ ……………………………………….4

2. Русская классика в БДТ им.Горького ……………………….11

ЗАКЛЮЧЕНИЕ …………………………………………………..17

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ ………………………………………..21

Театр XX века своими успехами во многом обязан русской классической прозе. Большой мир классики пришел на сцену необычайно раздвинув ее духовные горизонты. Серьезный вклад в освоение классики внесен и Ленинградским академическим Большим драматическим театром им. М.Горького. Более того, именно это репертуарное русло особенно важно в его творчестве, и многие его достижения общеизвестны.

БДТ и был задуман как трибуна классики, и название «Большой» получил в соответствии с размахом своей репертуарной программы. В постоянной экспозиции музея БДТ хранится пожелтевшая страничка, где один из учредителей театра писал: «Не случайность ли, что Большой драматический театр начал свою жизнь работой над классическим репертуаром? Нет, не случайность. Мы были убеждены, что показом зрителю геройства, доблести, верности, беззаветной любви, дружбы — элементов, из которых должен выковаться новый, свободный человек, мы способствуем формированию этого нового человека и тем самым определяем роль искусства в строительстве новой жизни. Лучшим материалом для нашего показа мы считали образцы мировой литературы, вот почему первые годы своего существования Большой драматический театр работал только над классическим репертуаром».

Эта традиция не заглохла до сих пор. Всё новые классические произведения появляются на афише театра, обнаруживая широту его творческого диапазона.

И конечно же вся творческая жизнь БДТ им. Горького неразрывно связана с именем великого режиссера Георгия Александровича Товстоногова.

С 1956 г. и до конца жизни Георгий Александрович Товстоногов был главным режиссером Большого драматического театра им.Горького, который любители театра прозвали просто Товстоноговским и который теперь носит его имя. Замечательный режиссер поставил немало блестящих спектаклей. Именно под его руководством БДТ стал одним из лучших театров страны. Товстоногов в БДТ это целая эпоха театрального искусства не только в Петербурге, но и в стране. Незабываемые спектакли, на которые почитали за счастье купить билеты за 30 коп. на последний ярус с "нагрузкой" в 2 руб. 30 коп. на спектакль в "Музкомедию".

Постановки Товстоногова гениальны: школьное зачитанное "Горе от ума" зрители смотрели с замиранием сердца; рыдали над "Идиотом"; не забудутся "Три мешка сорной пшеницы", "Холстомер", "Трехгрошовая опера", "Еще раз про любовь".

Великая заслуга Товстоногова также и в том, что он донес до зрителя бесценный дар русской литературной классики в своей товстоноговской интерпретации создавая таким образом классику театральную. На сцене БДТ им.Горького Товстоноговым были поставлены пьесы: «Идиот», «Егор Булыче и другие», «Дачники», «Горе от ума», «Варвары», «Мещане», «Три сестры», «Вишневый сад», «Иркутская история» и другие.

БДТ им. Горького был насущной духовной потребностью. Тысячи ленинградцев осаждали каждый вечер сероватое здание на Фонтанке, 65 в поисках лишнего билетика.

Особый восторг и поклонение вызывал "Идиот" Ф.Достоевского в авторской инсценировке Г.А.Товстоногова. Принято думать, что это был, по большому счету, театр одного актера, Иннокентия Михайловича Смоктуновского. Это не так. Тогда, в начале шестидесятых, в БДТ творил великолепный ансамбль стариков, больших артистов БДТ, которые естественно и живо вписались в режиссерский замысел и как бы помогли Смоктуновскому, подали его крупным планом, потому что в полифонии этого грандиозно спектакля играли тему совсем иную, чем главный герой, и были на месте.

Замечательным хлыщом и карьеристом, бездушным и алчным эгоистом до мозга костей являлся зрителю Стржельчик -- Ганя Иволгин, воплощение пореформенного российского воинствующего индивидуализма. Он был красив красотой порочной и отталкивающей, и сам он был порочен во всем – в движениях, походке, вкрадчивом голосе. Порочны были его глаза, въедливые и постоянно что-то выискивающие, порочны были даже его уши. Он замечательно оттенял Мышкина-Смоктуновского. Это были две бездны. Бездна бескорыстия и бездна корысти. До сих пор я слышу его крик в третьей картине спектакля, после того как он привел князя в свой дом на постой, во время семейного скандала, -- он тогда влепил Мышкину пощечину, предназначавшуюся вовсе не ему: "Да не лезьте вы, идиот!" Это было по-настоящему страшно: важный вид Гани, псевдоблагородный лик, и из-под петербургского лоска на мгновение вдруг вылезало шершавое животное.

Очень представителен и даже в чем-то аристократичен был генерал Епанчин-Софронов, расчетливый, хитрый, человек с двойным дном, ласково-обходительный и черствый одновременно. От него веяло холодом Петербурга. Верилось, что он генерал. Выправка у него была подлинно генеральская. Ольга Казико в роли его жены – совершеннейший шестидесятилетний эгоистичный ребенок. И, конечно, Лариков в роли Иволгина-старшего. Здесь на мгновение возникал истинный трагизм. Лариков вообще был артист драматического дарования. Большой, видный из себя, он был пронзительно несчастен и вызывал сочувствие.

Порывистый, дерзкий Рогожин Е.Лебедева, Н.Ольхина и Н.Василькова -- Настасья Филипповна. Это был еще додоронинский вариант...

"Варвары" – спектакль, поставленный Товстоноговым также о страстях человеческих. "Варвары" - непревзойденное и на сегодня прочтение горьковской пьесы, где все вместе -- и Лебедев, и Луспекаев, и Стржельчик, и Доронина, и Шарко, и Кузнецов -- объединялись ради снова-таки щемящей ноты сочувствия человеку. Они все играли свое, каждый по-разному -- Монахов, Черкун, Цыганов, Надежда -- и молодые, которых пытались развратить инженеры. Но все вместе сливалось в одну щемящую ноту отчаяния от свинцовых мерзостей жизни и оттого еще, что русские люди так трагически не умеют быть счастливыми.

Тема эта, подхваченная Горьким у Чехова, приобретала в спектакле Товстоногова характер главенствующий. Недаром иные критики упрекали режиссера в том, что тот поставил скорее чеховский, чем горьковский спектакль.

И что самое прекрасное, спектакль был о страстях человеческих, где у каждого персонажа была своя правда, своя боль, свой порыв. Стржельчик был, во-первых, легким, ни в чем не уверенным, даже растерянным, что ли. Он много пил, но пил как-то не по-русски, скорее, по-французски, мелкими глотками, ему не очень интересны были эти пещерные, с его точки зрения, российские обыватели, он походя развращал их, а мысли его были далеко. И он откровенно завидовал Черкуну-Луспекаеву, в которого так сильно была влюблена Надежда. Ему хотелось эту женщину самому, и он прикладывал гигантские усилия к тому, чтобы не стать смешным и чтобы ему не отказали.

Актер что-то недосказал, и это пошло на пользу и характеру, и спектаклю – и в этом также проявляется великий талант режиссера. И потом, Цыганов-Стржельчик был аристократ, а Цыганов-Зубов из разночинцев вышел, поэтому его конфликт с жизнью был куда более драматичным, чем у Стржельчика. Цыганов -- один из самых ярких и запоминающихся характеров Владислава Игнатьевича.

Над всеми ними возвышалась в спектакле старшая Богаевская, Ольга Казико, величественная и естественная одновременно. Она знала о страстях, очевидно, более других. Но она уже двигалась "с ярмарки" и хорошо понимала, что женщина в зрелом возрасте должна избегать трех врагов -- зависти, вульгарности и злобы. Три эти врага так часто разъедают женскую душу.

Любопытно, что за все время репетиций Товстоногов одной лишь Казико не сделал ни одного замечания. Актриса очень тревожилась, потому что самое страшное не тогда, когда режиссер ругает тебя, а тогда, когда он не делает никаких замечаний. После одной из генеральных она решилась, наконец, спросить у Товстоногова, в чем же дело. "Вы естественны, органичны, умны. Что же еще? Вы молодец", -- был его ответ.

"Мещане" в БДТ также стали хрестоматийным произведением Товстоногова. Школьно-институтские представления о горьковской драматургии как о драматургии надвигающейся очистительной бури рушились, словно карточный домик, благодаря гению Товстоногова. Сочувствие в спектакле вызывал, конечно же, Бессеменов Евгения Лебедева. Это была выдающаяся работа. Он был и чуткий, и тонкий, болел за дом, за детей. Он хотел мира и гармонии и, как мог, добивался ее.

Его придирчивость искупалась болью и заботой обо всех домочадцах, и он вправе был требовать обратной связи, но не получал ее ни от кого -- ни от детей, ни от жены, а тем более от посторонних. И в этом была драма Бессеменова-Лебедева, драма непонимания, драма некоммуникабельности поколений, когда каждый не просто сосет кость в своем углу, а с пеной у рта доказывает свою правоту, стремится быть услышанным, понятым.

Трагический образ Бессеменова -- одно, может быть, из самых значительных театральных свершений Лебедева. Недаром он позже, через год после премьеры "Мещан", выпустил книгу под названием "Мой Бессеменов", где воспроизвел непрерывный, в течение всего спектакля, внутренний монолог своего героя.

И абсолютно зритель не сочувствовал буревестнику революции, гегемону, и прочее, прочее -- Нилу в исполнении Кирилла Лаврова. И дело не в том, что артисту не хватало обаяния. Обаяние -- как раз сильная сторона актерского дарования Лаврова, дело в решении режиссера - Товстоногова.

Неожиданно трагедийным оказывался Петр в исполнении Владимира Рецептера.

Несостоявшийся студент, несостоявшаяся личность, человек, который хотел...

Он был трогателен, и его было жаль. Он вызывал сочувствие. И, конечно, Эмма Попова в роли Татьяны. Шедевр актрисы. Прекрасные, вечно тоскующие глаза, жажда любви и несостоятельность ее порывов, боль, что буквально скворченком стучала у нее в виске, а когда она сосредоточенно, обреченно и одновременно фанатично ловила по комнате моль, звуки резких хлопков в ладоши докатывались, по-моему, до улицы. В этот момент хотелось зареветь и от сочувствия, и от понимания жестокого трагизма, в котором пребывала эта не нашедшая себя в любви девушка, и от извечного в любви -- "она к нему, а он ко мне..."

Птицелова Перчихина играл Трофимов, певчего -- Панков. В нем все герои были несчастливы, все маялись. Кроме Нила, конечно. Тот был просто удачлив. Сильнее других оказывались Перчихин и певчий, что еще раз подтвердило ибсеновскую формулу: "Тот сильнее, кто более одинок".

Тогда товстоноговский БДТ был кумиром ленинградской интеллигенции.

Более двадцати лет играли "Мещан" в БДТ, и они не утратили ни своей свежести, ни заразительности, ибо снова-таки спектакль был замешан режиссером на мощных страстях человеческих, а бремя их -- тяжко. Жить страстями вообще нелегко.

Тогда БДТ окутывал ореол всеобщего восхищения. Театр был кумиром ленинградской интеллигенции.

Единственным в своем роде во всем пространстве Советского Союза был в БДТ спектакль об Эзопе -- "Лиса и виноград" Гильерме Фигейредо.

Пьеса насквозь разговорная, своеобразный литературный диалог между великим баснописцем Эзопом и философом Ксанфом, рабом которого был Эзоп.

В спектакле властвовала мощная фигура Эзопа -- замечательная и, может быть, лучшая из всех тех сценических работ, что мне довелось видеть в исполнении

Виталия Павловича Полицеймако, артиста огромного драматического темперамента с великолепным низким голосом, артиста, для которого приход Товстоногова в БДТ был личной драмой, ибо до этого одно время Виталий Павлович сам возглавлял этот театр. В спектакле "Лиса и виноград" мы видели удивительно слаженный ансамбль и полное понимание в зрительном зале замысел режиссера.

Фигура Эзопа потрясала. Ум, благородство, неукротимая сила духа, бескорыстие. Возможно, и артист, и режиссер в чем-то идеализировали образ великого баснописца -- я имею в виду чисто человеческие качества – но спектакль от этого только выигрывал. Эзопа-Полицеймако любили, ему сочувствовали, через него вновь Георгий Александрович Товстоногов утверждал тему, бесконечно важную в те годы, -- тему безусловного человеческого достоинства как неотъемлемого качества личности, по сути, растоптанного системой.

Сексоты, доносительство, репрессии подсознательно превратили людей в рабов.

Но они сами не замечали этого. Ужас повседневности в том и состоял, что это рабское прозябание, рабское мышление было нормой, чем-то вполне естественным. Товстоногов и Полицеймако эзоповым языком, языком вечного искусства театра, талантливо восставали против подобных установок системы.

Хорош был Ксанф -- Николай Корн, артист недооцененный при жизни. Он был занят во многих постановках Товтоногова, но всегда как-то был оттеснен на второй план более могучими представителями уникальной мужской группы в театре. Здесь же, в "Лисе и винограде", он полностью с Полицеймако сравнялся, играл в полную силу опьяненного успехом, женщинами самодовольного философа, легкого, почти воздушного рабовладельца.

Акварельно-мечтательный, бесконечно далекий от жизни, патологически самовлюбленный, он был в то же время и трогательным, и жалким, и страшным.

Страшным потому, что в руках его была жизнь другого человека, и он мог распоряжаться ею, как хотел.

И нужно было обладать мужеством Эзопа, мужеством ЧЕЛОВЕКА, чтобы сказать своему господину: "Ксанф, выпей море". Рефрен этот проходил через весь спектакль.

Спектакли Товстоногова вдохновляли, становились источником сильных, положительных эмоций и, конечно, развивали, учили. Жесткий, властный, нетерпимый Товстоногов требовал от актеров полного повиновения. Под его "прессом" выросли многие актеры: И.Смоктуновский, С.Юрский, О.Басилашвили, В. Ковель Т.Доронина, Е.Лебедев и другие. Со смертью мэтра театр осиротел, но его "дети" и по сей день являются гордостью театральной России.

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: