Нынешнее состояние пушкинистики не могу признать удовлетворительным, как и литературоведения в целом.

Вопрос, которым завершается предыдущая глава, представился мне самому слишком уж риторическим, когда в "Известиях РАН" (Серия литературы и языка, том 54, № 4 — 1995 г.) попался на глаза сделанный на общем Собрании Отделения языка и литературы 28 марта 1995 г. доклад академика-секретаря ОЛЯ академика Е.П. Челышева об итогах работы академической филологии в 1994 году: "В ИРЛИ РАН обсужден первый (пробный) том 20-томного полного собрания сочинений Пушкина... Итоги обсуждения показали, что коллектив Пушкинского Дома готов осуществить это первостепенной важности задание".

В следующем, пятом выпуске "Известий РАН" опубликована довольно пространная статья за подписью академика Челышева: "Пушкиноведение: итоги и перспективы (к 200-летию со дня рождения поэта)". В статье упоминается о правительственном постановлении от 15 февраля 1993 г. "О мерах по подготовке и проведению 200-летнего юбилея А.С. Пушкина"; об учреждении специальной юбилейной комиссии и разработке ею федеральной целевой программы на 1994-1999 годы. Завершив "официальную" часть своей информации констатацией, что "Пушкин всегда современен", Е.П. Челышев еще раз проинформировал общественность, что "в Пушкинском доме (ИРЛИ РАН) развернута интенсивная работа по изданию нового, комментированного собрания сочинений в 20 томах (первый, пробный том которого уже вышел из печати)..."

Такое сообщение не могло не порадовать — ведь у филологической науки появилась реальная возможность устранить в новом академическом издании те досадные ошибки, которые прокрались в Шестой том тогда, в 1937-м...

Тем временем выходят в свет тома полного академического собрания сочинений А.С. Пушкина в 19 томах (23 книги). Выпуск многотомника приурочен к предстоящему 200-летию со дня рождения поэта и осуществляестся государственным издательским объединением "Воскресенье".

Шестой том, посвященный "Онегину", оказался... репринтом издания 1937 года — без исправлений ошибок и без комментариев. Правда, есть добавление: перечень в конце книги тринадцати "Ответственных за переиздание тома" лиц. В числе "Ответственных" — Е.П. Челышев и, кажется, директор ИМЛИ им. Горького (все 13 фамилий даны без указания занимаемых должностей и научных званий). Кстати, ни этот институт, ни какие-либо другие учреждения Российской Академии Наук в этом томе не упоминаются. Никак не могу взять в толк, почему академическое собрание вышло в 19 томах, а не в 20, как об этом сообщал академик Челышев... Почему нет ни обещанного комментария, ни даже упоминания о коллективе ИРЛИ... Почему 28 марта 1995 года академик Челышев сообщал об обсуждении только первого тома, а этот, Шестой, с его фамилией в выходных данных подписан в печать ровно через неделю — 4 апреля того же 1995 года? То ли это издание?.. И вообще, за что именно при подготовке репринтного издания может отвечать филолог такого высокого официального ранга как академик Е.П. Челышев — ведь в репринтах никаких изменений в текст вноситься не должно?..

Впрочем, это — не единственный вопрос. Почему в состав тринадцати "Ответственных" не вошел председатель Пушкинской комиссии — возможно, единственный ныне здравствующий член коллектива, принимавший участие в подготовке "того" Шестого тома?

А вот и плоды трудов Ответственных — текстологические изменения. Первое: снято упоминание 1937 года о том, что в подготовке данного академического издания (да, в том числе и данного - репринт ведь все-таки!) Д.С. Лихачев принимал самое непосредственное участие в качестве ученого корректора. Впрочем, вместе с фамилией председателя Пушкинской комиссии удалено упоминание и о некоторых других участниках подготовки тома-прототипа, которые заслуживают того, чтобы мы о них помнили: "Переплет, титул, контр-титул и начертание литер художника Н.В. Ильина. Силуэт Пушкина академика Е.Е. Лансере. Художественная редакция И.И. Лазаревской. Редакционное наблюдение Л.Л. Домгер. Техническое руководство изданием М.В. Валерианов. Технический редактор Л.А. Федоров. Старший ученый корректор Е.М. Мастыко. Ученые корректоры: Н.П. Лебедева, А.В. Сорокина, Д.С. Лихачев. Выпускающий издание К.М. Андреев". Заменяют ли их тринадцать Ответственных и отметка: "Переплет, факсимильные оригиналы рукописей А.С. Пушкина (может, все-таки "факсимильные копии", или это не играет никакой роли? — А.Б.) подготовлены художником Н. Стольниковым"? Последнее не может не вызвать недоумения: ведь на переплете — слова "Пушкин" и "Сочинения" приведены в начертании выдающегося художника, оформителя и конструктора книги, в продолжении длительного времени — главного художника Гослитиздата Н.В. Ильина. Здесь же на переплете — тот самый силуэт Пушкина, над которым трудился другой известнейший художник — академик Лансере...

Недоумение усиливается тем обстоятельством, что, как и положено в любом репринтном издании, в нем сохранены без изменений другие выходные данные тома 1937 года — например, "Напечатано по распоряжению Академии Наук СССР 4 февраля 1937 г.", "Заведующий редакцией В.Д. Бонч-Бруевич", "Редактор настоящего тома — Б.В. Томашевский", "Контрольный рецензент — Г.О. Винокур", и т.д. Впрочем, не все — и здесь есть текстологическое изменение. Второе...

...Оно коснулось шмуцтитула; в "том" издании (к столетию со дня смерти) он имел виньетку с датами: "1837 1937". В "репринтном" издании в виньетке, видимо, из-за нехватки солидного материала для отчета об ударном выполнении плана общественно-политических мероприятий,

посвященных двухсотлетию со Дня Рождения, заменили даты: "1799 1999". Как можно догадываться, в сознании Тринадцати Ответственных начавшийся в 1937 году юбилей не прекращается до сих пор — достаточно заменить только две даты...

Кстати: даты изменили, сохранив начертание цифр в том же виде, в каком они были разработаны 60 лет назад художником Н.В. Ильиным. Надо же было случиться такому совпадению, что все цифры из "нового" набора дат (1799, 1999) содержатся в "старом" (1837, 1937), и художнику Н. Стольникову даже не пришлось потрудиться, имитируя стиль своего предшественника, а лишь смонтировать коллаж из уже готового "материала".

И, наконец, третье текстологическое изменение. В приведенном в 1937 году списке состава Редакционного комитета из 12 человек имя Горького, умершего до подписания "того" тома в печать, обведено траурной рамкой. К сожалению, за прошедшие 60 с лишним лет от нас ушли известнейшие пушкинисты — члены прежнего редакционного комитета; в их числе Д.Д. Благой, С.М. Бонди, Б.В. Томашевский, М.А. Цявловский... Поскольку нынешнее издание — репринтное, их фамилии в траурные рамки не взяты — логично: все должно воспроизводиться в точности по состоянию на 4 февраля того далекого тридцать седьмого... Однако наши современные пушкинские Демоны (видимо, не случайно они собираются по 13) при воспроизведении этого текста 1937 года фамилию Г.О. Винокура, умершего через десять лет после выхода в свет Шестого тома, почему-то обвели траурной рамкой. А заодно и фамилию Д.П. Якубовича... Уж не для санкционирования ли такого кощунства потребовалось введение в состав Тринадцати самого академика Челышева? И не пытаются ли Ответственные прикрыться благословением Патриарха Московского и всея Руси Алексия II? (Отметка о благословении появилась в "новом" издании на той же странице, где две "дополнительные" траурные рамки, и где, поскольку страница следует после первичной даты — 1937 г., ничего нового добавлять нельзя, даже если это — Святейшее благословение, место которому — на шмуцтитуле, до страницы с датой).

Никак не выходит из головы: почему в качестве жертв "траурной текстологии" выбраны именно эти двое? Что может объединять их в глазах Тринадцати? Может быть, следующее: Г.О. Винокур подготовил сигнальный Седьмой том Собрания с комментариями. Сталину, как известно, его работа не понравилась, и он распорядился издавать все Собрание без комментариев (как можно судить, нынешние Тринадцать свято выполняют мудрые установки Вождя). А редактором новой версии злополучного Седьмого тома стал... Д.П. Якубович...

... Нет, демоны в России никогда не переведутся. Просто они множатся числом, меняют обличья и занимаемые посты.

Чтобы "мирское" издание считалось действительно "новым" академическим, наличия Святейшего благословения, равно как и участия администратора любого ранга, видимо, все-таки недостаточно. Как недостаточно и "содействия Комитета РФ по печати, Российской Московской телерадиовещательной компании "Москва", РАО "Газпром", банка "Огни Москвы" и администрации Ленинского района Московской области".

Издание осуществлено газетно-журнальным объединением "Воскресенье", которое, как можно понять, к РАН прямого отношения не имеет. Но на обороте шмуцтитула сохранено: "Академия Наук СССР" и "Издательство Академии Наук СССР". Все это было пропечатано еще тогда, в тридцать седьмом, и к подвигу славной плеяды Тринадцати никакого отношения не имеет...

Как опытный лингвист, специалист в языках и наречиях полуострова Индостан, не согласится ли многоуважаемый академик Челышев с тем, что такая форма его участия в данном начинании может быть обозначена через такие понятия, как "мародерство" и "подлог"? Понимает ли он, примеряющий на себя как бы "бесхозные" мантии с чужих памятников, что на кладбищенских мародерах они превращаются в саваны?..

Насколько можно понять, то академическое издание, которое выпускается Пушкинским Домом и о котором оповещал академик Челышев, к этому репринту отношения не имеет.

Во всей этой истории с "репринтом" очень незавидным с правовой и этической точек зрения оказалось положение академика Лихачева. Дело в том, что в любом случае: оттеснили ли его от участия в этом издании более молодые и энергичные коллеги, или же он сам распорядился снять совершенно законную (а в данном случае — даже обязательную!) отметку о своем участии в подготовке тома — все равно Дмитрий Сергеевич оказался в очень коварной западне, которую уготовил ему сам способ издания; ведь репринты принято выпускать когда уже заведомо нет в живых ни одного из участников подготовки оригинала, и все сохраняемые в первозданном виде ошибки и опечатки списываются именно на этот печальный фактор (конечно, дай Бог здоровья и еще многих лет жизни академику Лихачеву — я говорю здесь лишь о реальном, хотя и беспрецедентном юридическом казусе, который уже стал фактом, заверенным путем присвоения ему регистрационных номеров: ISBN 5-88528-068-1 и ISBN 588528-052-5).

Суть казуса заключается в том, что 5 апреля 1995 года, в момент подписания издательством "Воскресенье" этого тома к печати, именно у этого так называемого "репринтного" издания де-юре и де-факто появился реальный, современный научный корректор — то самое физическое лицо, тот самый носитель гражданского права, фамилия которого фигурировала в выходных данных Шестого тома выпуска 1937 года. Причем это произошло не в результате волеизъявления или согласия самого субъекта права, а вследствие того, что за прошедшие после 4 февраля 1937 года шесть десятков лет его гражданское состояние (та его часть, которая играет в данном случае решающую юридическую роль) не изменилось, как не изменился и объект права.

Ведь надо же было так случиться, что корректор ныне изданного Шестого тома в момент обретения этого нового статуса был не только полностью право- и дееспособным, но и занимал (и продолжает занимать) пост председателя Пушкинской комиссии! Сознает это академик Лихачев или нет, но факт обретения им статуса научного корректора Шестого тома издания 1995 года влечет за собой определенные последствия, а именно: все опечатки и ошибки 1937 года теперь "освежены" новой датой — пятым апреля 1995 года. Причем, подписи академика Лихачева для этого вовсе не требуется — все произошло, увы, автоматически, и исправить положение уже невозможно: издание зарегистрировано, вышло в свет и стало фактом (или курьезом?) литературной и культурной жизни России. И даже изъятие из выходных данных упоминания о Д.С. Лихачеве как научном корректоре тома положения не меняет. Скорее, наоборот: такая "фигура умолчания" лишь подчеркивает тот факт, что как председатель Пушкинской комиссии, так и глава академической филологии России, видимо, прекрасно осознают этическую ущербность создавшейся ситуации.

В случае демонстративного отмежевания академика Лихачева от такого сомнительного начинания этичность его поступка тоже вызывает вопросы. Ибо уже после выхода в свет этого злополучного тома Дмитрию Сергеевичу на страницах официального издания Академии Наук присвоены титулы "наставника и совести нации" и "эталона интеллигентности" (А.Л. Гришунин, статья к юбилею академика Д.С. Лихачева — "Известия РАН" (ОЛЯ), 6-1996). А Совесть Нации лишена права отмалчиваться в таких ситуациях. На то она — Совесть...

... Впрочем... Может ли в принципе совестливый человек согласиться с присвоением ему титула Совести Нации? Ведь обладание таким титулом автоматически исключает само качество — ибо таково уникальное свойство этического понятия "совесть".

Не уверен, можно ли теперь это издание отнести к разряду репринтных. Не согласится ли многоуважаемый председатель Пушкинской комиссии, что публикация академического собрания в таком виде, в особенности при здравствующем ученом корректоре, который за шесть десятков лет работы обогатился колоссальным научным опытом, — позор не только для пушкинистики и российской академической науки, но и для российской культуры в целом? Впрочем, не есть ли ответом совершенно справедливые слова академика, вынесенные в название предыдущей главы и эпиграф к ней?..

... С учетом изложенных обстоятельств, к словам академика Лихачева: "Академическая наука в Пушкинском Доме и ИМЛИ занимается пустяками и идеологией" можно было бы вполне обоснованно добавить: "... и шкурничеством". Но, поскольку процитированное заявление защищено авторским правом академика, не стану вносить в него текстологических изменений. Как воплощенная Совесть Нации, Дмитрий Сергеевич должен сам сделать такую правку.

... 6 июня 1997 года. Программа "Время". Президент России рядом с академиком Лихачевым, по левую от него руку. Говорит о необходимости убрать мумию Ленина с Красной площади. Объявляет об учреждении нового национального праздника — Дня рождения Пушкина. Теперь в России два "именных" праздника: Рождество и Рождение...

... 7 июня 1997 года. Субботний выпуск программы "Время". Сергей Доренко прокручивает запись эксклюзивного интервью, которое академик Лихачев дает ему в своем кабинете по случаю дня рождения Пушкина. Как всегда, речь идет о великом значении культуры. И, как всегда, его слова доходят до самого сердца...

... Во время интервью на приставном столике по левую руку от академика пронзительно визжит телефон. Эталон интеллигентности снимает трубку и, не слушая, деликатным жестом, без малейшей тени раздражения, всем видом своим выказывая исключительное уважение к личности звонящего, кладет обратно на рычаг. Действительно, идет важный разговор с тележурналистом о культуре... Тем более что этот звонок мог быть вовсе и не от Президента России...

Но все же Сергею Доренко, которому доверено почетное право интервьюировать Совесть Нации, не грех бы вспомнить содержание фильмов о бюрократах еще "дозастойных" времен, где режиссеры-сатирики все норовили преподнести именно такой жест с телефонной трубкой как характерное проявление чванливого хамства. И не подавать нам, телезрителям, под руку красноречивых намеков... Тут же на память приходит выдержка из юбилейной статьи А.Л. Гришунина, который в качестве одного из главных научных принципов юбиляра отмечает его приверженность священному праву текстолога по-своему трактовать "волю автора"...

Злой и на А.Л. Гришунина (так не во-время подсказавшего мне, что своим неуместным вопросом об "опечатке" я оскорбил текстологическое кредо своего адресата — совсем как тот мальчик, что выскочил на филологическую улицу и ляпнул по незнанию литературоведческого этикета, что король голый), и на телекомментатора (ироничная авторская [ком]позиция которого проявилась на этот раз в форме сохранения в клипе красноречивого жеста с телефонной трубкой), и на свой удел (видимо, мне так и не суждено понять, что в высших сферах филологии говорить правду, лезть академикам в глаза с какими-то выводами просто неприлично), выключаю телевизор и набираю:

"Председателю Пушкинской комиссии
Российской Академии Наук
академику Д. С. Лихачеву

В дополнение к письмам от 11 марта и 26 мая с.г.

Изложив в отдельной, завершающей главе выявленные факты грубейших искажений текстов Пушкина в обоих академических собраниях его сочинений и оценив их в совокупности, понял причину задержки исполнения моего запроса о фактическом написании в черновике слова "Байрон". Поскольку не прекращающийся с 1937 года юбилей (а теперь — и придание дню рождения поэта статуса Рождества Христова) избавляет официальную пушкинистику от необходимости глубоко вникать в содержание творчества поэта, не настаиваю на выполнении своей просьбы и приступаю к публикации имеющихся материалов.

Прошу Вас, Дмитрий Сергеевич, расценивать направление Вам моих писем как свидетельство искреннего стремления заблаговременно информировать российскую филологическую науку о характере результатов исследования. Сожалею, что этим невольно вовлек Ваше имя в ситуацию, избежать которой предпочла бы любая отрасль науки. Хочется надеяться, что Вы не сочтете неуместным, если свою книгу я завершу текстом настоящего письма; это позволит мне обойтись без обобщающих выводов, предоставив читателям возможность самостоятельно оценить ситуацию в пушкинистике.

Не исключаю, что ввиду Вашей чрезвычайной занятости исполнение моего запроса могло быть поручено кому-то из Ваших коллег. Опыт сношений с официальным литературоведением вынуждает меня убедительно просить Вас распорядиться о возврате мне письма от 11 марта, в котором я информировал Вас о результатах анализа структуры романа.

Примите, Дмитрий Сергеевич, мои искренние пожелания дальнейших успехов в Вашей деятельности".

Письмо "отлежалось" (тоже ведь не хочется выглядеть неделикатным: после отправки предыдущего от 26 мая времени-то прошло всего ничего), и было отправлено 24 июня; вручено почтовым отделением под расписку 4 июля 1997 г. К моменту подписания в печать этого издания ответ не поступил. Уведомление о вручении с собственноручной распиской академика храню как дорогую реликвию.

1. "Литературное обозрение", 6-1989, с. 17. Возврат

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычислить, когда этот...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: