Идея сопряженной эволюции в работах исследователей бывшего Советского Союза

К сторонникам тектонической гипотезы эрогенной эволю­ции обычно относят Д.Н. Соболева, хотя это не вполне правиль­но. Соболев (1927) разделяет представление о резкой смене фаун и флор на границах биостратиграфических подразделений. Что ка­сается фаун, то, по его мнению, коренные преобразования в их составе происходили на рубежах протерозоя и палеозоя, девона и карбона, перми и триаса, мезозоя и кайнозоя и совпадали с эпо­хами соответствующих тектонических диастроф. Указанные рубе­жи служат границами последовательных «волн жизни», или био­генетических циклов, в пределах которых организация меняется медленно и постепенно (рис. 8), Зато каждая новая волна жизни начинается с фазы появления новых органических форм (анаба-зис), возникающих в результате внезапного преобразования пред­шествующих типов организации. В короткий промежуток време­ни на основе дивергенции и дифференциации возникшая прогрессивная группа достигает максимального видового разно­образия. В дальнейшем виды на протяжении целых периодов ли­бо остаются неизменными, либо претерпевают регрессивные из­менения, завершающиеся вымиранием.

Вымирание животных, по Соболеву (1928), вызывается вспыш­ками орогенеза не непосредственно, а косвенно; оно связано с де­фицитом кислорода и избытком углекислого газа, возникающими вследствие усиления сопровождающей горообразовательные про­цессы вулканической деятельности. С течением времени раститель­ность выправляла нарушенный газовый баланс, и кислородный го­лод животных прекращался, но затем, ближе к концу каждой диастрофической эпохи, нехватка углекислоты вызывала кризис­ное состояние флоры, которая тоже испытывала циклические пре­вращения, правда, совершавшиеся в ином, чем у фауны, ритме.

Соболев считал прогресс основной тенденцией в развитии органического мира. По этому поводу он писал: «Как правило, но­вый цикл достигает большей эволюционной высоты по сравнению с предыдущим... эволюционные волны поднимаются все выше, и общая объемлющая биогенетических циклов, проходящая по их вершинам, представляет собой восходящую кривую, которая изо­бражает прогрессивную эволюцию органического мира, общую филэволюцию, или анабазис» (Соболев, 1924. С. 175).

Концепцию Соболева можно относить к числу рассматривае­мых гипотез циклической эрогенной эволюции лишь условно, ис-

Рис. 8. Схема развития волн жизни по Соболеву (из: Личков, 1965)

Революции. (— восточнославянская; II — каледонская; II! - варисцийскзя; IV — древнекиммерийская; V - новокиммерийская; VI - альпийская; э - эоцен; о - опигоцен; м - миоцен; п - плейстоцен; сплош­ная линия - иссушение; пунктирная — увеличение влажности.

ключительно по признаку внешнего сходства, поскольку в отли­чие от них она была построена на автогенетической основе: Со­болев считал, что изменения внешних как абиотических, так и био­тических условий, какого бы масштаба они ни достигали, способны оказывать на эволюционное развитие только регулирую­щее воздействие, ускоряя или замедляя его и вызывая вымирание отдельных групп. Повышение же уровня организации, наблюдае­мое в истории органического мира, есть результат присущего ор­ганизмам «внутреннего закона развития», родственного принци­пу градации Ламарка и закону органического роста Копа.

Авторами климатических гипотез смены крупных таксонов выступили в СССР П.П. Сушкин и Н.Н. Яковлев. По мнению Сушкина (1922), появление и расцвет последовательных классов позвоночных, включая человека, стоят в непосредственной свя­зи с глобальными изменениями климата на протяжении геоло­гической истории Земли. Сушкин насчитывал в общей сложно­сти пять таких глобальных изменений. Распространение климатических условий, сопутствующих краснопесчаниковой фации, подготовило в девоне появление наземных позвоночных. Климат каменноугольной эпохи создал обстановку, благоприят­ную для широкого распространения и расцвета примитивных ам­фибий. Переход к условиям верхней перми, оттесняющим амфи­бий на задний план, обусловил начало расцвета рептилий, продолжавшегося в течение всего мезозоя. Охлаждение клима­та в верхнем мелу оттесняет, в свою очередь, на задний план реп­тилий и выдвигает на авансцену жизни птиц и млекопитающих. Наконец, постплиоценовый ледниковый период, вызвав местное ослабление фауны млекопитающих, предопределил выход на арену человека.

Яковлев (1922) выделял в истории биоты три критических периода, когда происходила смена доминирующих типов: конец силура, конец палеозоя и рубеж между мезозоем и кайнозоем.

Отстаивая принцип непосредственной детерминации карди­нальных перемен в фауне и флоре изменениями в климате, оба автора отвергали их объяснение на основе теории естественного отбора: «Здесь нет прямого вытеснения низшего типа морфоло­гически высшим; надлом преобладания доминирующего типа происходит прежде всего переменою условий, а не прямою кон­куренцией», — утверждал Сушкин (1922. С. 30), а вслед за ним и Соболев (1924. С. 183). Его поддерживал Яковлев, также отмечав­ший, что «одна группа не вытесняет другую, вступая с нею в борь­бу, но занимает место, ею освобождаемое, вследствие вымирания от неблагоприятных условий жизни, прежде всего неорганических и прежде всего климатических» (выделено мной. — В.Н.) (Яков­лев, 1922. С. 92).

Сушкин отмечал, что с наступлением новой эпохи одержива­ет верх «более высокий тип в морфологическом и биологическом отношении». И хотя он отрицал факт конкурентного вытеснения этим новым, более высоким типом типа предшествующего, мы яс­но видим в его гипотезе признание в данной смене типов решаю­щей роли возникновения нового благоприятного комплекса ус­ловий, названного впоследствии Симпсоном адаптивной зоной. Именно благодаря такому комплексу условий на месте, освобо­дившемся после гибели старого типа, осуществляется расцвет нового типа. Раскрытие ведущей роли благоприятной совокупно­сти внешних условий в расцвете новых типов организации — бесспорно, положительная сторона гипотезы Сушкина. Сущест­венно также отметить, что, по Сушкину, новый тип возникает, по-видимому, не внезапно. Его немногочисленные представители существовали уже в предшествующую эпоху, но тогда не имели возможности размножиться.

Идею о детерминирующей роли климата разделяли такие авто­ритетные исследователи, как Л.С. Берг (1925), М.И. Голенкин (1927), Р. Лалл (1924), В. Циммерман (1930). В деталях их представ­ления отличались друг от друга, по существу же все они могли слу­жить примером одного из вариантов неокатастрофизма. Прошло еще два десятилетия, в течение которых дарвинизм снова окреп и об­рел силу в новом, более высоком синтезе знаний об органической эволюции, а сопряженные гипотезы неокатастрофического толка продолжали нарождаться. Одна из искусных гипотез такого рода принадлежала советскому палеонтологу Б.Л. Личкову (1945, 1965), настойчиво разрабатывавшему ее на протяжении более 20 лет.

Подобно своим предшественникам, взгляды которых только что были рассмотрены, Личков разделял геологическую историю

Земли на ряд циклов, с которыми хронологически совпадало су­ществование тех или иных флор и фаун, или, по принимаемой Личковым терминологии Соболева, «волн жизни». Начало цик­ла, знаменующееся новой тектонической диастрофой, означает од­новременно революцию в органическом мире, рождающую новую волну жизни. В общей сложности в истории земного шара, начи­ная с кембрия, было шесть геологических циклов и, соответствен­но, шесть волн жизни. Их средняя продолжительность составля­ла 60—70 млн лет.

Каждый цикл Личков делит на три фазы — ледниковую, уме­ренную и ксеротермическую (ксерофитную). Ледниковая фаза — это время наиболее контрастного рельефа (с высокими горами, по­крытыми ледниками) и макси­мальной денудации, когда текучие воды выносили большое количе­ство солей. Эти соли создавали как на суше, так и в море благо­приятные условия для пышного развития растительности. А оби­лие разнообразной растительно­сти способствовало расцвету жи­вотного мира — в равной мере наземного и морского. За ледни­ковой следовала фаза умеренная, когда контрастность рельефа и интенсивность денудации пада­ли, а органический мир, не пре­терпевая резких перемен в своем составе, обретал состояние равно­весия. Для этой фазы характерны постоянство условий, умеренный климат и обилие пищевых ресур­сов. Биологическая эволюция отличалась низкими темпами, плав­ностью и не выходила за пределы видо- и родообразования. В ксе­ротермическую фазу выраженность рельефа и величина денудации падали до минимума, резко сокращались наличные запасы воды и пиши и происходила массовая гибель животных «вследствие не­возможности удовлетворить жажду и голод».

Таким образом, ледниковая фаза — это фаза революционная, творческая, созидательная. Она сравнительно коротка. Умеренная фаза может быть охарактеризована как фаза относительного по­коя, по времени она наиболее протяженная. Ксерофитные фазы

Личков называет «самыми критическими в истории органическо­го мира», поскольку это фазы «вымирания животного мира и со­кращения растительности». Вымирание на суше и в морях про­исходило синхронно. Любопытно, что, по мнению Личкова, жизнь на Земле в ксерофитные фазы спасала от полного уничтожения только их относительная краткость (они длились от нескольких сотен до нескольких тысяч лет) и то, что за ними следовали но­вые вертикальные движения земной коры с образованием скла­док, влекшие за собой увеличение пищевых и водных ресурсов. Интересно также, что в эпоху засухи, как считал Личков, выми­рали прежде всего менее пластичные формы, тогда как более пластичные «выдвигались вперед, и с этой точки зрения фазы вы­мирании являлись фазами усиленного творчества новых порядков и классов в животном мире» (Личков, 1945. С. 179).

Гипотеза Личкова носила комплексный характер. В ней учи­тывалось влияние на органический мир практически всей сово­купности физико-географических условий, причем они были вы­строены в цепочку сообразно существующим между ними причинно-следственным отношениям. Тектонические процессы вызывали изменения в интенсивности денудации, в климатиче­ском режиме они вели к перемещениям природных вод. Следст­вием указанных событий были изменения в почвах и раститель­ном покрове. Воду, почву и растительность Личков и рассматривал в качестве непосредственных факторов макроэволюции.

На первый взгляд признанию прямого детерминирующего влияния абиотических агентов противоречит утверждение Лич­кова о том, что крупные периодические изменения в физико-гео­графической обстановке воздействовали на животный и раститель­ный мир посредством изменений в условиях «естественного отбора и борьбы за существование в зависимости от количества пищевых ресурсов» (там же, с. 176). Однако эта вскользь обро­ненная фраза нигде больше никаким конкретным материалом не подкрепляется и, по сути дела, служит формальной данью дар­винизму. Зато, обсуждая гипотезу М.И. Голенкина (1927) о пря­мом влиянии увеличения яркости света и сухости климата на вне­запную смену прежней растительности (саговниковых) покрытосеменными в середине мелового периода, Личков утвер­ждает, что на рубеже мезозоя и кайнозоя, как и в начале любо­го геологического цикла, борьбы между новыми и старыми груп­пами не было: новая растительность «пришла как бы на пустое место... совершенно аналогично тому, что было среди животных» (Личков, 1965. С. 95).

В соответствии с представлением, что тектонические диастро-фы действовали на мир животных через мир растений, Личков, следуя за А.Н. Криштофовичем (1941), утверждал, что каждая новая фаза в развитии растительности опережает соответствующую фазу смены животного мира, поскольку растения первыми реа­гируют на изменения климата.

Через 20 лет после опубликования своей гипотезы Личков (1965) внес в нее существенные дополнения и высказал некото­рые дополнительные соображения по поводу развития общей теории эволюции.

Во-первых, весь прогресс органического мира, выражающий­ся в повышении уровня организации растений и животных, со­вершается, по мнению Личкова, не на основе случайностей, а в силу строгих закономерностей. Здесь, по его выражению, «царит полный номогенез».

Во-вторых, Личков дополнил причинную цепь геолого-геогра­фических событий ледниковой фазы новым звеном и поместил его на первое место. По его мнению, чередование геологических циклов вызывается изменениями в скорости вращения Земли во­круг оси и в форме самой Земли: «Спокойное беспрепятственное вращение Земли... самым непосредственным образом влияет на ви­дообразование и создание новых форм» (там же, с. 87—88). Далее он называет «твердой закономерностью» тезис о том, что «прогресс органических форм всецело зависит от вращения нашей плане­ты и определяется его ходом» (там же, с. 88). Периодичность из­менения скорости вращения Земли и его инициирующее воздей­ствие на крупномасштабные геологические события можно считать теперь доказанным фактом. Эту теорию всецело разделя­ет В.А. Красилов (1985, 1986 и позднее).

Личков многократно останавливается на заслугах Кювье. От­вергая вслед за Ш. Депере (1915) и А.П. Павловым (1924) право­мочность его обвинений в креационизме, Личков утверждает, что Кювье был первым ученым, выявившим существование волн жизни и очень точно обозначившим их грани (т.е. «перевороты»). Но поскольку волны жизни — это этапы развития животного мира, Личков, преувеличивая значение этого факта, с восхище­нием восклицает, что «этого великого ученого следует считать од­ним из подлинных творцов идеи эволюции в биологии», а если говорить еще точнее, то Кювье «положил начало большой [име­ется в виду макроэволюция] эволюционной теории» (Личков, 1965. С. 90). Что касается Ламарка, Жоффруа Сент-Илера и Дар­вина, то они волн жизни вовсе не заметили. Дарвин и его после-

дователи вместо больших волн провозгласили медленную посте­пенную эволюцию. Можно, конечно, с натяжкой утверждать, продолжает Личков, что вымирание в конце волн — это и есть от­бор, но правильнее сказать, что «это явление особого типа и мас­штаба, отличающееся от повседневно происходящего отбора» (там же, с. 94). И далее из тезиса о том, будто Дарвин не вклю­чил в свою теорию явление вымирания, Личков делает вывод, что в теории эволюции «имена Дарвина и Кювье должны быть постав­лены рядом как друг друга дополняющие* (там же).

Личков не разъяснил, почему учение Кювье о переворотах должно быть дополнено именно дарвинизмом, который для объ­яснения причин крупномасштабной эволюции в геологическом прошлом им отвергался. Но, судя по содержанию его концепции, он желал бы ограничить сферу приложения дарвинизма микро­эволюцией, протекающей в перерывах между революционными эпохами.

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: