Глава 23. Король. Часть вторая

Джарет ещё раз прочёл черновики писем, которые только что написал. Он хотел встретиться со всеми королями Эльсидории, их министрами, советниками. Желательно – со всеми одновременно. Что не так уж и просто! Увы, королевские дома не слишком ладят между собой, так что организация совета требует времени, а еще больше – сил, физических и моральных. Но встречаться с каждым в отдельности – это, конечно, проще, но гораздо дольше, а лимит времени подходит к концу.

Джарет уже успел пережить множество королей. С каждым старался наладить добрососедские отношения. Не всегда получалось. Не всегда хотелось. Но крупных столкновений пока не происходило. Во-первых, Джарет слишком трепетно относился к своему золотому запасу, чтобы растрачивать его на такую сомнительную авантюру, как война. А во-вторых, желающих повоевать с Королем домовых в Эльсидории не так уж и много. Вернее, некоторые хотели бы, но после того, как регулярной армией Сюррии стали гоблины, прыти у некоторых поубавилось.

К тому же Джарет рано понял две истины. Первая – лестью и подкупом можно добиться куда большего, чем силой. И вторая – миром правят женщины.

О! Джарет всегда в курсе всех любовных интриг Эльсидории. При каждом дворе у него есть кумушка (порой и не одна), обласканная им, которая систематически строчит длиннющие письма, где подробно пересказывает все сплетни. Так Джарет находит ключик к каждому королю, к каждому министру, послу, ведь у всех есть свои слабости. Конечно, порой вспыхивали скандалы, но Джарет получал главное – доступ в рабочий кабинет, доступ к бумагам!

И сейчас, чтобы собрать совет, он написал несколько писем. Официальные, помпезные и вычурные – для королей, министров, где клялся в дружеском расположении, убеждал, льстил. И неофициальные – тем женщинам, которые уговорят королей и министров приехать. К каждому неофициальному письму прилагался небольшой, но весьма и весьма трогательный подарок. Как раз такой, который и следует преподносить чужим женщинам, чтобы не обидеть их мужчин.

На данный момент по-настоящему хорошие отношения у Короля домовых – только с Альфаром. Джарета там любят, даже когда он бесчинствует, устраивает беспорядки. Как говорит Тим: «На правах родственника». Дело в том, что его супруга, Елена, приходится Джарету не кем-нибудь, а внучатой племянницей. Об этом, конечно, вслух не говорят, но всегда помнят.

По той же самой причине, по которой Джарета так нежно любят в Альфаре, его же ненавидят в Королевстве горных эльфов: он – сын их короля-первопроходца. Того самого, который и привел свой народ сквозь портал в Эльсидорию. И пропавшего без вести, поскольку пожелал вернуться назад, как стало известно позже, за сыном.

Короля-первопроходца эльфы любили даже чуть больше, чем просто любили – боготворили. Он спас свой народ, выведя его из водоворота войны в тихое спокойное место, где вполне можно жить дальше. Он вдохновлял своим мужеством, когда жили в пещерах, когда грянули первые морозы, когда собирали первый урожай. Но вот он вдруг вернулся на Грань...

Его ждали, но он не вернулся. И тогда народ возненавидел того ребёнка, ради которого погиб их король. Естественно, поддавшись недоброму чувству, горные эльфы единогласно приняли требование Совета магов о запрете на смешение кровей.

Джарет к той слепой ненависти относился неоднозначно.

В те времена, когда он только появился в Эльсидории босоногим юнцом, Королевство горных эльфов ещё не было таким помпезным и роскошным, как сейчас. Правила вдовствующая королева Тайли, озлобленная, отчаявшаяся женщина, так и не простившая мужу ни смерти, ни измены.

Джарет долго даже не подозревал об истинных причинах её ненависти. В само королевство ездил крайне редко, они в ответ – не чаще. Принца, который был его младше на полгода, не видел, да и не особо им интересовался. Королю Сюррии тогда было всего лишь тридцать лет, жизнь била ключом! Шикарный выезд, многочисленная свита, куча фавориток, собственное молодое королевство, прочие дела. А принц, согласно древним традициям, находился вдали от посторонних глаз: старейшины, волшебники учили будущего короля воинским искусствам, основам магии, точным и изящным наукам, хорошим манерам.

Джарет ничего не подозревал, просто приехал поздравить по-соседски! Он же не мог пропустить коронацию, а его не могли не пригласить – это было бы дурным тоном.

Сходство двух королей оказалось так велико, что всем сразу стало ясно, что они – дети одного отца!

Джарет обомлел. Юный король растерялся. А вспыхнувший скандал чуть было не привёл к войне.

Отношения двух стран вновь обострились, когда на свет появился наследник – неизвестно, на кого он был похож больше – на своего отца или на дядю. А вот когда родился внук, нынешний правитель Королевства горных эльфов, все облегченно вздохнули: мальчик пошел в мать, жгучую брюнетку. Увы, когда принц подрос, выяснилось, что он унаследовал характерные манеры, осанку, посадку головы – кровь выдавала родство.

Но, несмотря ни на что, при дворе Джарета любят. Юные фрейлины охотно залезают к нему в постель, нашептывают на ушко глупые нежности и выбалтывают государственные тайны.

С Гномлией у Джарета серьезных проблем не бывает в принципе. В Сюррии есть несколько шахт, в которых гномы заинтересованы, так что экономический интерес всё-таки пересиливает конфликты, которые иногда случаются.

Да и нынешний король Гномлии снисходительно относится к выходкам Джарета. Во-первых, они его забавляют. А во-вторых, Джарет всегда привозит соседу из своих многочисленных поездок книги, энциклопедии о драгоценных камнях, металлах, ювелирных украшениях.

С Лонглией отношения у Сюррии странные. Мужчины, как правило, ненавидят Короля домовых, женщины, как правило, обожают. Больше всех его боготворит королева Виктория.

Джарет никогда не был в её постели, но они ведут активную переписку. Скучающая королева охотно жалуется на мужа, детей, неверных любовников, нехватку денег. Джарет отправляет в ответ заверения в безграничной симпатии и сочувствии. К письму каждый раз прилагается безделушка, духи или шоколад, в общем, самые разные приятные мелочи.

Король Роберт за это Джарета люто ненавидит! Особенно в те моменты, когда королева, желая позлить венценосного супруга, томно вздыхает:

– Ах, Джерри так мил! Когда он был в последний раз, то заметил, что этому платью не хватает изюминки, и вот, пожалуйста! Он прислал совершенно очаровательную брошь!

После смерти королевы Ольги Джарету никак не удается наладить рабочие отношения с Корсиконией. От Карины он шарахался как от чумы. Ричард его терпеть не может. Подражая новому монарху, многие при дворе тоже стали прохладно относиться к Джарету. А после самоубийства Карины дела пошли ещё хуже.

Покойную королеву народ любил. За красоту, за то, что она – дочь своей матери. Многие думали, что она будет править так же твёрдо, уверенно, как и Ольга, что королевство по-прежнему будет сытой и скучной страной. Но Карина влюбилась. И в кого? В этого ужасного Джарета! В этого распутника, пьяницу, полукровку! А потом Карина умерла…

О том, что это было самоубийство, знают лишь единицы, но абсолютно всё королевство обвиняет в случившемся Джарета. Некоторые даже всерьёз верят, что он собственноручно зарезал несчастную.

Правду о своём рождении узнал случайно, ещё будучи ребенком. Когда королева-мать умирала, ей вдруг захотелось исповедоваться сыну. Мол, любила Джарета, он тоже был ей увлечен. Но свет, условности!.. Мальчик отреагировал агрессивно.

Ричард страшно испугался, что если правда откроется, то он лишится титула, положения. Страшно позавидовал старшему брату, Роберту – он-то точно сын короля Лонглии! Когда Ричарду предложили Карину, расценил это как знак свыше, мол, небеса расплачиваются за прелюбодеяние матери. И, конечно же, он знал содержание предсмертного письма Карины – Джарет был в этом абсолютно прав. Это стало для него ударом! Нет, Ричард не любил Карину, и, возможно, если бы она изменила ему с кем-нибудь другим, с кем угодно! Но только не с Джаретом! Он бы простил...

В общем, отношения двух королей – непростые. А новая королева только усугубляет ситуацию.

Король Ричард женился вторично, как только закончился глубокий траур. Народ отнесся к этому скептически, но с пониманием. Да и новая королева выбрана с умом – Людмила, двоюродная сестра Карины.

Девица славилась невинностью, красотой, а ещё она умела изящно приседать и обожала цветы. Да и сама она похожа на белоснежный полевой цветок. В общем, Людмила, с точки зрения многих, должна была стать неплохой королевой.

Джарет тоже сперва поддался очарованию невесты и долго раздумывал, как бы так исхитриться поговорить наедине. Начал наводить справки и вдруг выяснил, что Людмила – ужасная мотовка! И количество долгов уже столь велико, что вот-вот грозит обрушить экономику Корсиконии.

…Джарет потом клялся, что влетел в её покои чисто из рыцарских побуждений, мол, просто хотел помочь несчастной женщине в столь непростой ситуации.

Когда Людмила вдруг увидела Джарета в своём будуаре, то так искренне возмутилась, что ему даже стало неловко. Но как только он заикнулся, что знает про долги, королева с плачем рухнула на колени и повисла, вцепившись в его штаны. Джарет тут же судорожно схватился за пояс, поскольку возникли определённые опасения относительно целостности одежды. Но королева в рыданиях с такой силой сжала колени визитёра, что он пошатнулся и был просто вынужден опереться руками на стену.

– Когда женщина вот так вытряхивает тебя из штанов – это, конечно, странно, – скажет Джарет потом Вадиму. – Но когда это делает королева, то это странно даже более чем!

Затем он наклонится и расскажет пару таких смачных подробностей, что глаза Вадима вспыхнут как угли.

– Я так расчувствовался, – подытожил Джарет, – что оплатил все её долги. Это же надо было быть таким идиотом!

Мариэтта открыла глаза, села. Оглянулась. Она – на большой кровати с тяжёлыми тёмно-красными балдахинами, одетая в жёлтые шёлковые одежды. Над головой золотым матовым светом сияет шар размером с яблоко, но освещения хватает лишь на небольшое пространство, углы комнаты тонут во мраке.

Вышел из темноты. Высокий, безумно красивый, с длинными золотистыми волосами, в светлой рубашке – сам словно сотканный из света.

– Я принес тебе подарок, – сказал он, протягивая руку.

На ладони – золотая цепочка с кулоном в виде хрустального шарика. Мужчина наклонился, чтобы надеть ей украшение, – Мариэтта явственно ощутила его прикосновения, прохладу металла.

– Всегда носи его, и я буду знать, где ты и что с тобой. Я всегда приду тебе на помощь, помни об этом.

Он был так близко! Мариэтта чувствовала его дыхание, жар тела.

– Ты существуешь? – и, не дожидаясь ответа, резко обхватила его руками, горячо зашептала: – Я знаю. Ты не можешь не существовать! Кто ты? Кто ты, чёрт тебя подери, такой?

Вцепилась в него с такой силой, словно боялась, что он попытается её оттолкнуть. Он же, наоборот, – крепко обнял, и мир вокруг поплыл.

Всё смешалось, всё исчезло! Казалось, что они угодили в самое сердце разноцветного урагана. Она сильнее прижалась к мужчине – то ли от ужаса, то ли от вожделения – сама не могла понять! А он целовал её волосы, глаза, губы, горячо шептал:

– Война вот-вот начнется, тебе нужно уходить. Умоляю тебя! Я был дураком, что позволил тебе прийти в это ужасное место. Я должен был тебя остановить.

Ещё несколько мгновений ощущалась тяжесть сна. Казалось, что она мчится куда-то, уносимая ураганом, но теперь уже одна, без него... Но захныкал ребенок, звякнула посуда, послышались быстрые осторожные шаги.

Всё встало на свои места. Она в Аустерленде, в башне, сейчас утро.

Мариэтта ещё раз встряхнула головой, прогоняя остатки сна, и внезапно поняла, что на груди у неё что-то есть…

Кулон, который с таким трудом Джарету удалось передать Мариэтте, конечно же, был необычным. С его помощью Король домовых мог наблюдать за тем, что происходит вокруг молодой женщины. Он надеялся – и надежды его оправдались. Мариэтта носила украшение практически не снимая, благодаря чему Джарет получил массу информации о происходящем.

И, что бы потом ни говорил грозный Король домовых, главным объектом его наблюдений была она.

По-видимому, она это чувствовала, поскольку каждый раз, когда купалась или переодевалась, накрывала кулон непрозрачной тканью.

Увы, все опасения подтвердились. Мариэтта вслепую балансировала по лезвию бритвы: любой неосторожный жест или даже слово могли привести к трагедии. Во дворце она мешала. Но Азаир пока её берег. Правда, после того неосторожного разговора, когда Мариэтта напрямик спросила о предстоящей войне, он усомнился в её слепой верности, к мысли о которой успел так привыкнуть.

Между тем город бурлил. Каждый день прибывали новые воины, жаждущие присоединиться к армии Азаира. На всех углах только и говорили о былых набегах, предвкушали новую добычу. Даже нищие – и те! – судачили о том, что привезет молодой князь, что просыплется на мостовые в ходе пьяного разгула, когда армия вернется назад, конечно же, с победой.

Скрывать истинную цель похода от Мариэтты становилось всё труднее. Да и имело ли смысл? Иногда молодому князю казалось, что в её бездонных чёрных глазах прячется то ли ненависть, то ли просто упрёк. Он злился на неё.

Постепенно его начало раздражать то, что раньше привлекало – строптивость, нежелание видеть в нём господина, Бога своего.

Никогда ещё ни один совет не стоил Королю домовых такой крови, как этот!

Джарет нервничал, злился; каждый вечер много пил, утром мучился головной болью, отчего становился ещё более нервным и злым.

Всё шло не так, как он хотел! Люди громко утверждали, что армия Аустерленда им не страшна. Дивные сомневались – набеги они помнили лучше. Король Лонглии почувствовал это и страшно обиделся, заявив, что граница с Аустерлендом прекрасно охраняется, – брат его поддержал, Джарет громко хмыкнул, не сдержался. Но его все поняли, а Роберт густо покраснел.

Наконец Джарет решил прибегнуть к последнему козырю. Путано, многословно пояснил, откуда достал записи, и подбросил хрустальный шар – противоположная стена тронного зала, где проходил совет, потемнела, замелькали картинки.

Джарет знал, что им нужно будет показать город, поэтому подготовился заранее. Внимательно просмотрел то, что удалось записать благодаря кулону, и тщательно вымарал всё, что относилось к Мариэтте.

Никто не должен знать о её роли в этой истории!

Джарет показал самого князя, пиры, слуг, наложниц, затем – узкие грязные улицы, рынок, где вперемешку с пожухлыми овощами торгуют живым товаром, трактиры, вокруг которых постоянно околачиваются нищие. Под конец – вид с городской стены.

Участники совета некоторое время молчали, обдумывая увиденное.

– Это у них рынок такой? – вдруг кто-то подал голос, и все загалдели:

– Азаир очень молод, его земли в упадке, – спокойно сказал Джарет. – Ему нужна война. Но воевать с другими княжествами Аустерленда глупо, они не богаче. А вот Лонглия…

Джарет посмотрел на короля Роберта – то ли вызывающе, то ли сочувственно. Повторил:

– А вот Лонглия для них – райский уголок. Они прекрасно помнят набеги. Сколько было добычи, женщин! Это как раз то, что сейчас нужно молодому князю, чтобы укрепить авторитет, да и порезвиться немного. Для многих правителей война – это что-то вроде охоты, так сказать, организация досуга. К тому же это ведь именно его деды вели набеги, и все это помнят. Это они находятся ближе всех к границе! А былая слава ох как дразнит! Да и потом… – Джарет махнул рукой в сторону стены, где только что мелькали картинки. – Вы ведь сами видели! Его народ голоден. Их нужно чем-то отвлечь.

Говорить еще что-либо сегодня смысла уже не имело.

Короли и министры разбрелись по огромному замку Короля домовых – обдумать увиденное и услышанное, посудачить о житейском и приготовиться к вечерним увеселениям, на которые Джарет скрепя сердце всё-таки согласился.

Он считал, что устраивать танцульки и всё такое прочее во время столь важного совета глупо, отвлекает. Но также прекрасно понимал, что короли и министры одни не приедут: будут жены, дети, любовницы, прочая родня, а ещё – слуги, комнатные собачки, лошади – всех нужно как-то разместить, чем-то занять.

Джарет не любит светских развлечений, хотя организовывает их всегда с размахом, пафосно, действуя по принципу «тратить так тратить»! Ему самому по душе скорее большие сельские ярмарки, но положение требует – и раз в год Король домовых устраивает пышный бал, который всегда, подписывая счета, презрительно называет «тусовкой голубых»: на прием съезжалось фактически всё дворянство Эльсидории.

Но один раз в год в собственном замке это он ещё мог вытерпеть. И даже отнестись несколько благодушно, быть романтичным и не сильно напиться. Но чтобы чаще, да ещё и дольше!

Если Джарет планировал обсудить ситуацию с Аустерлендом в течение трех дней, то гости задерживались на две недели! Это ли не повод проявить всю желчь характера?

Джарет был невыносим. Пил, язвил, заигрывал с чужими женщинами, но ночью предпочитал собственных горничных или вообще оставался один.

К тому же он сильно уставал. Джарет активно пользовался возможностью лично побеседовать с королями, министрами, чтобы обсудить те или иные вопросы политического, экономического и даже личного характера. Ещё немало сил отнимала Сюррия: начиналась осень, нужно позаботиться о многом, например об урожае. Головную боль усиливала Мариэтта: она почему-то упрямо не покидала Чашу Бурь.

Елена осторожно, стараясь не сильно шуршать платьем, прокралась к двери библиотеки.

Нужно торопиться – бал уже давно начался, а Джарет так и не появился. Уснул в библиотеке. Так благородной эльфийке ответил дворецкий, и королева решила рискнуть. Она прекрасно понимала, что сам Джеймс будить своего господина не будет, мол, пусть это и нарушение этикета, зато отоспится.

Дверь оказалась закрыта. Елена воровато оглянулась – не хватало, чтобы какая-нибудь служанка увидела, как она прокрадывается к Королю домовых. Начертила магическую руну на двери, замок щёлкнул, и благородная эльфийка оказалась в полумраке комнаты.

Джарет действительно спал, подложив руки под голову. Рядом на стул небрежно брошен парадный камзол. Вид у короля уставший, поблекший, а рядом с диваном валяются альбомные листы. Елена подняла один из них. На листе уверенными штрихами набросан портрет.

Королева вздохнула. Затем сосредоточено вгляделась в рисунок, и облик благородной эльфийки заволокло дымкой. Теперь она была ею – той женщиной, портрет которой так не даётся Королю домовых. Присела на край дивана. Наверное, с минуту смотрела на спящего мужчину и вдруг, резко наклонившись, припала к его губам.

Он поцеловал её так горячо, так жадно, что у королевы закружилась голова, и, не совсем понимая, что делает, она прижалась к нему…

Отстранилась, взглянула на мужчину, который был с ней одной крови и которого вот уже не первый год страстно желала.

Джарет попробовал улыбнуться. Не получилось.

– Точно! – Елена бодро улыбнулась, резко сорвала маску – стала сама собой. Затем такими же ломкими угловатыми движениями начала приводить в порядок платье. – Прости, я…

Джарет по-прежнему лежал на диване, заложив руки за голову. Смотрел внимательно, несколько сонно. Такой желанный и такой далёкий.

– Хорошо. – Джарет улыбнулся – на этот раз получилось. – Я скоро буду, – закрыл глаза.

А вечером, после бала, когда королевская чета Альфара уединилась в отведённых для них комнатах, Елена вдруг сказала мужу:

– Вот как? – Тим даже не посмотрел на жену. Он читал. – Надеюсь, тебе понравилось.

– Какой же ты!.. – Сердце женщины сжалось от тоски и боли.

– Ещё чуть-чуть – и я отдалась бы ему! – бросила Елена с вызовом. – Ты даже не представляешь, как он был хорош! Его губы, руки… – замерла, охваченная жаром воспоминаний.

– И насколько сильно он успел тебя раздеть, прежде чем опомнился? – поинтересовался Тим и перевернул очередную страницу.

Елена не выдержала, выхватила из его рук книгу, швырнула её на пол. Разрыдалась.

– Не надо, милая! – Тим мгновенно переменился, погладил жену по голове. – Я всё понимаю. И твои чувства, и… – запнулся, наверное, в тысячный раз, подумав о том, что будет с ним, если однажды Джарет всё-таки не устоит.

– Это ведь ничего не осложнит… в ваших отношениях?.. – Благородная эльфийка жалобно всхлипнула.

– Конечно, нет, дорогая! – заверил её муж, хотя это было ложью.

Им придётся сперва долго молчать в тишине. Потом Джарет скажет что-то смешное, глупое. Тим рассмеётся. Затем они поговорят о мелочах, и оба сделают вид, что ничего не произошло. До следующего раза…

– Просто мы все очень устали. Такое напряжение последнее время! Джерри прав, – Тим вздохнул, – война вот-вот начнется. Вернее, она уже началась. Помнишь, как говорили древние? Любая война начинается в головах. К тому же я уверен: он рассказал далеко не всё. Явно что-то скрывает. Посмотри, как он постарел за последние дни! Верный признак.

– Он в неё влюблен. В ту женщину. – Елена ощутила укол ревности. – И она там, в Аустерленде. Иначе зачем ему вообще так беспокоиться? Пока до его земель война докатится! Это ведь больше наша проблема, чем его.

– Возможно, ты права – он влюблён. Но почему бы и нет? Они оба в состоянии отвечать за свои поступки. К тому же благодаря тому, что он следит за ней, нам удалось так много узнать об Аустерленде.

Тим заглянул в глаза супруги и твёрдым голосом продолжил:

Следующий день должен был быть насыщенным – не сложилось! Рано утром стало известно, что лес, посаженный около ста лет тому назад эльфами на границе Аустерленда и Лонглии, горит.

Джарет вновь и вновь вглядывался в хрустальные шары – бесполезно! Он видел лишь темноту.

Между тем замок Короля домовых поспешно оставляли гости. Джарет не вышел проводить их. Закрылся в кабинете, тщательно зашторил окна и вот уже час просто сидел уронив голову на руки; не хотел, чтобы кто-то сейчас видел его таким.

В темноте он думал о женщине, пропавшей в урагане Аустерленда. А ещё думал о другой женщине, так и не сумевшей сказать ему что-то важное… Думал о той, что первой раскрыла ему свои объятья и которую он был вынужден оставить… Он думал о всех тех женщинах, что сумели коснуться его сердца, и только о ней одной…

Портреты – глаза, улыбки, жесты – мелькали в его сознании, постепенно сливаясь, преображаясь. И внезапно Джарет увидел – понял! – какой должна быть она на картине…

На то, что Джарет не вышел провожать гостей, никто особого внимания не обратил – не до этого!

Выходит, прав был Джарет! Опять прав! Нет у Роберта армии. Скоро и королевства не будет.

До этого момента в Эльсидории больших войн не было уже лет триста, а может, и больше. А те столкновения, что и были, – так, больше от скуки, забавы ради.

Вон гномы пришли к эльфам. Стучат топорищами по воротам, орут:

– Выходите, ушастые да косоглазые! Сейчас морды бить будем.

– Сами такие, даже ещё хуже! А вообще приходите завтра: сегодня у нас дел много.

На следующий день пошумят немного и успокоятся.

Или тролли в голодную зиму с гор спустятся – нажрутся, налопаются, и ну их гнать! Назад, в горы. Пока не насытят своё брюхо – лучше не трогать, могут дубинкой огреть.

А лет двести назад Корсикония бросила вызов Сюррии – мол, делись, Король домовых, своим богатством! А Джарет, не будь дураком, выставил против них армии гоблинов. Те ощетинились, завизжали, запрыгали – люди со страху забыли, зачем пришли. Потом их долго по оврагам искали, пока Джарет не догадался несколько бочонков с водкой выкатить – так бы и сидели, прятались.

Армия Азаира вгрызалась в страну, оставляя после себя лишь выжженную пустыню. Какого-либо сопротивления фактически не было.

Войск в той части Лонглии действительно мало – в этом Джарет оказался прав, а местные жители – всего лишь крестьяне. Так что, увидев ораву бандитов, ошалевших от предвкушения богатой добычи, предпочитали прятаться. Хватали самое необходимое (а часто и этого не успевали).

Армия Азаира споткнулась лишь в самом начале.

Люди замялись, вспомнили про эльфов. И люди поступили так, как всегда делали со своими страхами, – они сожгли лес.

Свежая кровь, обилие еды, женщин – всё это вскрыло самые ужасные пороки. Азаир даже не пытался остановить их – он сам среди них. Он – такой же.

Когда первый голод унялся, наёмники воздали хвалу князю, богам за пиршество и зашагали дальше как ни в чём не бывало!

Ночь они застали в соседней деревне. Полумёртвые от ужаса крестьяне добровольно отдали им всё, что у них было: запасы, дома, дочерей. Каждый наёмник почувствовал себя господином.

А утром Азаир пожелал узнать, какие поблизости есть города, войска.

Но город – не деревня, у него есть стены, и жители отчаянно сопротивлялись. Правда, пыла наёмников это не охладило, даже наоборот!

Эхо шагов растекалось по коридорам, петляло, закручивалось вихрями, заставляя стыдливо умолкать все прочие звуки.

Всё в почтении склонялось перед ним. Все тянулись к нему. Даже время остановило бег, чтобы оказать почести королю.

Джарет шёл по замку, принимая как должное всё то, что творилось вокруг него, стоило эху его шагов предупредить о приближении своего господина. Благосклонно улыбался, но глаза его оставались при этом холодными. Нет ни единого чувства в этих глазах! Они пугают, заставляют склоняться ниже, лебезить.

Джарет вышел во двор замка. Гоблины тут же в почтении согнулись, завошкались, стараясь подвинуться поближе к нему, чтобы если не руки, то хотя бы тени коснуться его.

– Отправляйтесь немедленно! – голос Хозяина сух.

Взмахивает руками; рукава рубашки пузырятся на ветру – и кажется, что это гигантская сова расправила крылья. В небе вспыхивают разноцветные ленты, падают к ногам.

Гоблины с визгом вскакивают, хватаются за ленты радуги и уносятся прочь. Вскоре Джарет остаётся один.

Разноцветные ленты приносят визжащих, возбуждённых пассажиров в самые разные уголки Сюррии – во дворы домов, к лавкам. Гоблины вскакивают, ломятся в двери так, что они вот-вот слетят с петель:

Из домов, лавок выглядывают люди, тут же сквозь ряд любопытствующих прорывается мужчина. Он смешно прыгает, пытаясь на бегу натянуть камзол поприличнее или сапоги, ругает жену, слуг, детей, что небрит, нестрижен, пуговица не пришита, а ведь «в любой момент может приказать». Гоблины подхватывают его и уносят прочь по разноцветной ленте, назад, в замок Короля домовых.

Приземляются как кому повезет! Во дворе или в саду, один даже упал в фонтан. Все ругаются, но уже тише, им страшно – одинаково Джарет ужасен и велик как в милости своей, так и в гневе. Мужчины на ходу приглаживают взмокшими ладонями волосы и пытаются степенно войти в замок, подняться по лестнице.

Степенно не получается. Ноги трясутся, скулы сводит судорога.

Искренне радуются, завидя друг друга, вцепляются друг в друга, и дальше уже идут вместе – так оно как-то лучше, не так страшно. Но постепенно их плечи расправляются, лица разглаживаются, входят они в тронный зал уже несколько успокоенными.

В зале гоблины поспешно расставляют стулья, суетятся.

Хозяина нет. Он придёт чуть позже. К этому времени нужно всем расположиться, успокоиться и, может, даже выпить стопку водки или коньяка, закусить – подносы с напитками и едой уже принесли.

Но Хозяин задерживается. Гости, немного захмелев и расхрабрившись, начинают обсуждать причину, побудившую Короля домовых всех собрать. Обмениваются последними новостями про дела хозяйские и дела семейные, ругают слуг, пересказывают охотничьи байки.

– Ну, господа купцы, как дела ваши? – улыбается король, но разноцветные глаза остаются холодными. – Как урожай? Нет ли где разбоя?

– Хорошо, – подают голос гости, улыбаются в ответ. – Лето тёплое, в меру дождливое, урожай обещает быть богатым. Разбоя на дорогах нет, торговля идёт бойко.

– В общем, так, господа купцы. – Джарет упирается руками в бока и начинает говорить. В голосе сталь, по сути, он приказывает.

Джарет схематично обрисовывает ситуацию в Лонглии и жёстко акцентирует: никакой паники, урожай – это сейчас главное, до общей мобилизации войск дело, скорее всего, не дойдет.

Купцы слушают, кивают: до Сюррии ещё шагать и шагать! Пусть сперва об Альфар зубы обломают. Но да, урожай будет собран в срок, без паники, без спешки. Да, они понимают, что нужно будет поделиться с соседями и зерном, и мясом, и вообще всем, что понадобится.

Купцы хмурятся, вспоминают излишки, прикидывают. Жаль, конечно, им делиться. А что делать? Ослушаться страшно – Хозяин по головке не погладит. А ведь если так подумать… в трудные годы король всегда помогает – и зерном, и скотом. Да и вообще! Помочь соседу – дело святое!

– Всё будет в порядке, Хозяин, не извольте беспокоиться!

Джарет улыбается, льдинки в сине-зелёных глазах тают. Он щёлкает пальцами – двери зала тут же распахиваются, и Джеймс громко приглашает гостей на обед.

Джарет вновь остаётся один. От напряжения болит голова.

Он закрывается в кабинете, на столе уже дымится большая чашка крепкого кофе.

Не стоит мешать – от его решения слишком многое зависит.

Что способствует осуществлению желаний? Стопроцентная, непоколебимая уверенность в своем...

Что будет с Землей, если ось ее сместится на 6666 км? Что будет с Землей? - задался я вопросом...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

ЧТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА МЫ ССОРИМСЯ Не понимая различий, существующих между мужчинами и женщинами, очень легко довести дело до ссоры...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: