Непоследовательный картезианец

Картезианец и янсенист, Луи Расин, сын знаменитого драматурга, борется со "слабостями" своего сердца и "с сожалением повторяет в "послании к герцогине де Ноай о душах животных": "Мне этот пес являет образ ложный/ Удела верности... Но, механизм ничтожный/ Без чувства, без любви, он следует за мной." Смущенный ученик упрекает себя, если "бываю тронут я его печальным воем/ То сразу мне Декарт - вернее, здравый разум/ Произнесет жестоко эту фразу/ Что лишь машина он..."²⁰

В "Религии", поэме в шести песнях, Луи Расин тем не менее отделяет себя от Паскаля, утверждая: "Да, Бог сокрыт от нас, и это непреложно/ Но славу Он явил, в ней убедиться можно,/ Ее свидетели - в сиянье предо мной - / моря и небеса, и твердый мир земной!"²¹ Далее следует свободный пересказ ответа Бога Иову, когда Творец разворачивает перед взором своего слуги чудеса Творения: солнце, море, птиц, насекомых.

Серия "Священных од" позволяет поэту совершить переложения пятнадцати псалмов, к которым он добавляет первую главу книги Бытия. В них мы находим картезианскую идею животных инструментов "Работника, всегда готового творить". Но произведение заканчивается прекрасным приношением, которое отмечено счастливой непоследовательностью. Тот же самый автор, который ограничивал спасение одним лишь человечеством, неожиданно дарит его всему собору тварного мира. Он только что восславил отдых седьмого дня:

Все кончено: Ты - весь благоволенье -

Глядишь на сложный мир, что Ты сумел создать.

Как силою Твоей сверкает все Творенье!

Так соизволь его принять.

Переносясь мыслию в Парусию, он расстилает перед Творцом всю орбиту творения, представляя спасение мира Иисусом Христом в совершенном согласии с Писанием:

О Боже, для Тебя прекрасней зрелищ нету,

Чем то, когда Твой Сын, омыв в святой крови,

Тебе преподнесет спасенную планету -

Творение Любви! ²²

Брат голубь и сестрица вошь

В том самом XVIII веке, когда благодаря философии Просвещения, все больше и больше иссякает библейское ощущение Космоса, а взамен христианам остается только чувство глубокого пессимизма, два нищих странника, оба канонизированные, продолжают невозмутимо оставаться друзьями и братьями всякой твари, ссылаясь в этом на Франциска Ассизского.

Первый - капуцин, живет в Сицилии. Монах в миру, Феликс Никозийский, являет такое смирение, что оно заставляет его совершать самые удивительные чудеса. Мальчишки бросили ему в дорожную котомку горсть камней? Так что же - она превращается в ломоть хлеба. Его котомка мешает ему, когда он спешит к умирающему? Он вешает ее на солнечный луч. Настоятель требует, чтобы он носил воду корзинкой? Он успешно справляется. Удивительная близость этой искренней души со стихиями - камнями, водой, солнцем.²³

Один брат решил, что доставит ему удовольствие, если убьет голубя и приподнесет его в дар. Феликс нежно гладит перышки мертвой птицы, говоря: "Прелестное маленькое создание Бога, за что тебя лишили жизни?" Голубь оживает и садится на плечо монаху, который, открыв окно, отпускает его с такими словами: "Лети, малая тварь Божия, возвращайся скорее в свою голубятню."²⁴

Другой раз, приглашенный на трапезу к богатому соседу, он не хочет ничего есть и тихонько причитает, глядя на роскошное блюдо, наполненное жареной птицей: "Зачем понадобилось убивать их? Они так чудесно поют." Далее все происходит по тому же сценарию: ему отдают все блюдо, чтобы он поступил с ним как хочет. Его лицо озаряется - улыбкой: "Маленькие создания Божии, Тот, Кому вы принадлежите, возвращает вам свободу, улетайте скорее. Возвращайтесь к себе." В тот самый миг блюдо опустело.²⁵

Что это - просто благочестивая легенда? Безусловно, здесь присутствует некое благочестивое преувеличение. Но ее общий смысл ясен. Птицы - это вовсе не обычный продукт, предназначенный в пищу человеку. Они имеют права на свою жизнь, потому что были созданы Богом прежде всего для того, чтобы петь Ему славу. Убивать их без особой необходимости, ради удовольствия или из гурманства, есть посягательство на доброту Создателя, Который хочет, чтобы все Его создания жили ради того, чтобы петь Ему хвалу.

Венуа-Жозеф Лабр, который, поколебавшись между трапистским и картезианским орденами, предпочел воплотить призвание отшельника-странника. Он бродил по дорогам Франции, Испании, Швейцарии и Италии и в конце концов нашел себе пристанище в одной из ниш римского Колизея. Он был истинным, отказавшимся от всего странником, предавшим всего себя созерцанию природы. С самого начала он был очень чувствителен по отношению к животным, по примеру одного из первых своих учителей, аббата Жака Венсана, деревенского кюре, который был "преисполнен жалости ко всему живому". Во время паломничества в Нотр-Дам-де-Лоретт Бенуа Лабр признался капеллану, что "зрелище цветка заставляет его думать о великолепии Святой Троицы".²⁶

В Риме он стяжал себе славу настоящего "юродивого Христа ради" не только потому, что он установил своеобразный рекорд, внушая отвращение видом своего тела, настолько оно было грязно, но и потому, что он с большой заботой относился к огромному количеству живших на нем вшей, и если видел, что какая-нибудь из них убежала, то он ловил ее и сажал в свой рукав. Что это - любовь к страданию, которое ему приносили паразиты, "живая власяница"? Возможно, но также любовь к святому Франциску Ассизскому, которому поздняя легенда приписывала любовь ко вшам. Бенуа Лабр в этом, как и во всем остальном, хотел быть совершенным последователем Povrello.²⁷

В следующем столетии Верлен и Жермен Нуво, тоже убежденные странники, будут прославлять этого завшивленного святого, называя его "ласточкой большой дороги". Жермен Нуво во имя смирения обратится с просьбой к питомцам отшельника

Прошу вас, вши,

Которые прожили в наслажденье

На бедняке, страдавшем в вечном бденье,

Скажите всем в моем стихотворенье

Сколь велика в блаженном кротость души.²⁸

Защитник прав животных

В конце XVIII века появляется человек, который подводит итог своего времени колебания христианского восприятия Творения: это Жак Делиль. Он был не священником, а лишь простым церковным старостой, но как умелый версификатор снискал огромную для своего времени известность. Его любовь к природе выражалась в описательных поэмах ("Сады", "Житель полей", "Три природных царства"), а также в переводе вергилиевских "Георгик", дававшем его современникам пищу для сельских мечтаний, которые их так очаровывали.

Переводя "Потерянный Рай" Джона Мильтона, строгого поэта-англиканина ХVII века, Делиль возносит к Богу гимн его созданий в чисто библейской традиции. Призывая по очереди различные элементы - солнце, луну, звезды, дожди, ветра, леса, потоки, птиц, зверей, которые плавают, бегают и ползают - прославить Сущего, он помещает себя в конец как дирижера этого хора:

Да, и ночью и днем Ему славу творить

И глухую скалу и немую пещеру смогу научить,

Я твержу о Нем лесу густому, полям и горам...²⁹

Но одновременно молчание бесконечных пространств пугает его, и в своей поэме "Воображение" он перефразирует медитацию Паскаля о двух бесконечностях:

Так и в мертвой природе, равно и в живой,

Потерявшись от страха пред бездной двойной,

Не постигнув границ и Вселенной концов -

Под ногами миры и миры пред лицом -

Я в безмерность смотрю - центр круга везде,

Но пределов окружности нету нигде.³⁰

Он изгоняет страх только тем, что вспоминает, что в этом мире царит Предвечный Бог-Творец, которому небо - храм, звезды - кортеж.³¹ Хрупкое равновесие, чей пространственный синкретизм скорее задерживает, нежели полностью устраняет страх - оно не сможет устоять перед теми сокрушительными ударами, которые в XIX веке ему нанесет наука.

Самым лучшим вдохновением Делиля было то, что продиктовало ему следующие строки в его стихотворении "Жалость":

В Карфагене когда-то король-победитель

Выступал как ходатай, как мира спаситель.

Отменил он жестокий обычай навеки

По капризам богов убивать человека.

А сегодня я к людям мольбу обращаю

И за право животных на жизнь выступаю.

Но Делиль идет еще дальше. С настойчивым красноречием он распространяет свое ходатайство на все Творение и рисует картину, каков должен быть человек, царь природы, если он хочет сохранить верность Высшему Владыке:

Но что я? Сочувствие сердца благого

Не вынесет гибель растения простого;

Мудрец, излучающий мир и покой,

Страдает за каждый цветок полевой;

Посадит ли рощу дубов молодых -

Свой труд, свое благо и ближних своих

Он в них различает - и льется любовь

На все, что живет, чья горячая кровь

Ему возвращает в ответном стремленье

Избыток любви в непрестанном моленье.

И счастью под небом не видно конца,

Ведь любящий мир - это образ Творца.³²

_________________________________________________________________

¹ Блез Паскаль, "Мысли", М., 1994, с.

² Там же, с.64, 65.

³ Там же, с.65.

⁴ Там же, с.216-218.

⁵ Там же.

⁶ Descartes, Discours de la methode; "Biblio-Essais", 1994, p.9.

⁷ E.Baratay, "L'Eglise et la thioric de l'animal-machine aux XVIII siecles", Droit d'animal et Pensee chretienne, colboque du 16 oct. 1986, p.8.

⁸ Malebranche, De la recherche de la verite, livre IV, chap.7, 1994, p.200.

⁹ Cite par Eric Baratay, chap.11; p.46.

¹⁰ Malebranche, chap.11, p.46.

¹¹ Ibid., chap.7; p.200.

¹² Cite par Luc Ferry et Claudine Germe, p.14.

¹³ Mme de Sevigne, Lettres a madame la comtesse de Grignan, Amsterdam, 1775, t.I, p.263-264.

¹⁴ Fenelon, Traite de l'existence de Dieu; Luc Ferry et Claudine Germe.

¹⁵ Jacques d'Autun, La vie de Saint-Fransois, 1676, p.231.

¹⁶ Candide CHalippe, La vie de Saint Fransois, 1728, p.408, 412.

¹⁷ Grignon de Monfort, L'amour de la Sagesse eternelle; cite par Eric Baratay, p.417.

¹⁸ Cantiques, edition critique etablie par G.P.Fradet, Bauchesne, 1929, p.499.

¹⁹ Ibid., p.628-629.

²⁰ Louis Racine, Epitre a Mme la duchesse de Noailles sur l'ame des betes, Luc Ferry et Clandine Germe, p.88.

²¹ Louis Racine, La Religion, chant I.

²² Louis Racine, Odes sacrees, XVIII, a la suite de la Religion, p.229.

²³ Cite dans R.P.Constant, La ligende doree des Capucins, Marseille, Impremerie de l'Oratoire Saint-Lion, 1932, p.396-398.

²⁴ Ibid., p.400.

²⁵ Ibid., p.400-401.

²⁶ Cite par Agnes de la Gorce, Un pauvre qui tronna la joie, Plon, 1933, p.48 et 187-188.

²⁷ Cite par Eric Baratay, p.408-409.

²⁸ Germain Nouveav, La Doctrine de l'amour, "Humilite"; Oeures completes, Gallimard, "Bibliotheques de la Pleiade", 1970, p.523-524.

²⁹ Jacques Delille, Le paradis perdu; A.Freville, Lecture poetiques morales et descriptives, Paris, Genets Jeune, 1810, p.42.

³⁰ Jacquss Pelille, L'imagination; A.Freville, p.50-51.

³¹ Ibid., p.51.

³² Ibid., La Pitie; A.Vreville; p.86.

Глава V

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Живите по правилу: МАЛО ЛИ ЧТО НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЕТ? Я неслучайно подчеркиваю, что место в голове ограничено, а информации вокруг много, и что ваше право...

ЧТО ТАКОЕ УВЕРЕННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЯХ? Исторически существует три основных модели различий, существующих между...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: