Глава 2. Эльсидория. Джарет. Часть первая

В то утро великий и ужасный Джарет, волшебник, повелитель Сюррии, Король домовых и гоблинов очнулся с дикой головной болью и не сразу понял, где вообще находится. Потолок вроде знаком. Но мало ли знакомых потолков! Чтобы лучше сориентироваться в пространстве, пришлось приподняться, несмотря на то что каждое движение отдавалось колкой болью в воспалённом мозгу.

К счастью, он оказался дома. Правда, почему-то не в собственной спальне и даже не в библиотеке, а на первом этаже, где располагались комнаты прислуги.

«Надеюсь, я был хорош», – подумал Джарет, оглядывая смятую постель. Угадывать, какую горничную он осчастливил этой ночью, сил не было.

Джарет всегда очень тяжело переносил похмелье – тело отекало, голова гудела. Но сегодняшний день вроде обещает быть обычным, так что можно просто погрузиться в сон. Если повезёт, то проспит до следующего утра, если нет – то до вечера и всю ночь будет шататься по собственному замку, изображая привидение.

Дверь тут же открылась, вошёл дворецкий, держа в руках поднос, на нём – запотевший графин с водой, стакан и несколько белых пакетиков с порошком от головной боли. Создавалось впечатление, что верный слуга всё это время стоял под дверью, ожидая, когда Хозяин проснется. Скорее всего, именно так оно и было.

Джарет проглотил содержимое двух пакетиков и вдоволь напился воды.

Джарет невольно поморщился: девица ему уже порядком поднадоела.

Джеймс кивнул. Он был абсолютно уверен, что в его обязанности, помимо всего прочего, входит также ограждать Хозяина от различных проблем вроде преследований надоевших любовниц. Соответственно, дворецкому нужно не просто вручить бывшей горничной определённую в таких случаях сумму, но и вывести её из замка так, чтобы она не нарушила покой его господина.

– Что ещё? – спросил Джарет, правда уже так, больше для порядка.

Был бы это кто другой, то Джеймс, скорее всего, даже не упомянул бы о визитере. Тем более когда аудиенция предварительно не назначалась. Но домовые так просто не покидают свои дома.

– Он здесь? – Джарет насторожился. – Что ему нужно? Впрочем… – Джарет вздохнул. – Я спрошу его сам. Джеймс, приготовь мне ванну, кофе покрепче. А домовой пусть ожидает в тронном зале.

Чтобы лучше его понимать, нужно помнить одно: двойственность свойственна его натуре точно так же, как и его происхождению.

С одной стороны, он, как отпрыск двух королевских домов, обладал многими правами лишь по самому факту своего рождения. Но на самом деле – не обладал ничем.

Он, незаконный отпрыск двух королевских династий – эльфийской и английской, родился на Грани в период смутного Средневековья, в ту самую пору, когда дивность считалась наивеличайшим грехом и инквизиторы огнём и мечом вымарывали любое проявление крови, которую считали нечистой.

Его мать боялась – то ли за себя, то ли за судьбу ребёнка – родила тайно, в одной захудалой деревеньке, там же оставила на попечение местной ведьмы. Отец его был вынужден эмигрировать со своим народом в Эльсидорию. И даже если они планировали вернуться за ребенком – не сложилось.

Первые четырнадцать лет Джарет провел в глухой деревне под присмотром полубезумной бабки. Как и все дети того времени, пас овец, работал в поле, рыбачил, охотился.

Джарет с раннего детства был хорошо сложен, гибок. Людская кровь смягчила линию скул и подбородка, вылепила английский нос, но не тронула эльфийских острых ушей и миндалины разноцветных глаз (левый – синий, а правый – зелёный).

К слову говоря, разноцветные глаза – большая редкость даже для дивных. Согласно поверьям, человек с разноцветными глазами сам пишет свою историю в Книге Судеб. И действительно – Джарет уже тогда отличался умом, смекалкой, наблюдательностью. Самостоятельно научился читать, немного писать, считать. Пусть знания были неглубоки, но многие деревенские не умели и этого. А ещё он быстро перенял весь арсенал своей бабки: травы, заговоры, обряды. Но, конечно, в такой глуши его способности быстро зачахли бы, если бы ему не пришлось бежать.

Дело в том, что он безумно влюбился в дочку мельника, та ответила взаимностью. Но, увы, она с малолетства предназначена была в жены другу её отца, человеку чуть ли не втрое старше. В день свадьбы, когда вся деревня изрядно напилась, юная невеста со слезами на глазах заявила, что предпочитает отдать девственность любимому пастуху, чем ненавистному мужу.

В Эльсидории появился, уже будучи восемнадцатилетним юношей, имеющим всего лишь одну пару сапог, но это его явно не смущало! Потому что уже был учеником самого Огиона и наследником Короля домовых. Как он умудрился оказаться первым у чужого престола и тем более как сумел стать любимцем величайшего мага – остаётся загадкой и по сей день.

Правда, в Эльсидории Джарет появился не один, а сопровождаемый самой настоящей лесной бандой. Разбойники его просто обожали! Именно их пьяные языки распространили множество легенд о его дерзкой смелости, удачливости, бешеном успехе у женщин.

Вскоре стало ясно, что у Джарета грандиозные планы по захвату земель: он явно не собирался продолжать традиции престола в чистом виде. До него Короли домовых собственных границ не имели в силу специфики подданных. Построили дом – появился домовой, оградили двор – вот, пожалуйста, дворовой. Какие границы могут тут быть? Соответственно, Короли домовых жили уединённо, небогато, одержимые заботой лишь о своих подданных. Но Джарет решил, что кто-то должен быть первым. И действительно им стал.

Он выбрал на юге Эльсидории несколько разрозненных поселений (по чистой случайности там жили одни славяне) и захватил их. Объявил, что теперь это его королевство и он здесь бог и господин. Люди, конечно, сперва возмутились, но, как следует подумав, решили, что, в принципе, всё не так уж и плохо. Действительно, сложно спорить с тем, у кого в каждом доме есть свои глаза и уши.

Джарет на этом не остановился. Где силой, а где и лестью, подкупом к уже имеющимся владениям присоединил ещё несколько деревень. После почти два года собирал праздношатающуюся по Эльсидории молодежь. Наобещал им с три короба и отправил занимать пустующие земли на востоке и юге. На востоке его армия дошла до гор, где под покровительство Джарета попало небольшое племя гоблинов (именно поэтому его и стали называть Королем домовых и гоблинов). На юге – до пустыни, где тамошний странный многорукий народ, говорящий на свистящем языке, весьма вежливо попросил дальше не соваться. Таким образом его владения распростерлись южнее Альфара и заняли всю площадь между Гномлией и Королевством горных эльфов.

Итак, к двадцати девяти годам Джарет уже был правителем собственного королевства, которое назвал Сюррия, занял престол Короля домовых, требовал, чтобы его именовали Хозяином. А ещё в двадцать девять лет стал вечным.

Он прекрасно знал, что эликсир вечной молодости делается на основе сыворотки из крови Огненных птиц и рецепт его считается тайной, которую охраняет сам Совет магов, что вечность даруется только волшебникам, получившим статус мага, но плевал Джарет на правила.

Разразившийся скандал чуть было не обрушил хрупкое равновесие Эльсидории.

Как так? Какой-то мальчишка! Всего лишь волшебник! И вдруг стал вечным!

К счастью, Огион заступился за любимца. И, к счастью, Джарет вовремя изящно намекнул, что эликсир на самом-то деле был куплен у некоего мага, имя которого он вполне может назвать, желаете? Совет магов не желал. В общем, Джарет дал клятву, что навечно сохранит в тайне обстоятельства сделки, и все успокоились.

Домовой ожидал аудиенции в тронном зале. Ростиком был, как и все представители народа, около полуметра. Мохнатый, бородатый, одетый в обноски, он стоял переминаясь с ноги на ногу, мял в руках шляпу и рыскал глазами по сторонам, стараясь запомнить замок как можно лучше: будет чем похвастаться перед соседями!

Тронный зал действительно ошеломлял. Стены отделаны мрамором цвета тёплых сливок, на полу выложены узоры из золота, серебра, драгоценных камней. Особенно домового заинтриговал трон. Неизвестно почему, но Джарет выбрал не традиционное монаршеское кресло, неудобное и помпезное, а комфортное директорское кресло с Грани с кучей функций (в том числе и массаж), обтянутое дорогой чёрной кожей. В общем, тронный зал в своём сочетании контрастов производил нужное впечатление.

Вскоре появился сам король. В принципе, он хорошо выглядел. Правда, не на двадцать девять лет, на которых навечно остановился, а где-то на тридцать пять. Чуть влажные волосы просто зачесаны назад. Светлая кремовая рубашка оттеняла белизну кожи, массивные манжеты и воротник подчеркивали изящество рук и шеи, а узкие чёрные брюки – прочие достоинства его фигуры. В общем, Джарет был хорош, и лишь знающие люди могли найти в чертах его лица признаки похмелья и противной зудящей боли в висках. Его сопровождал верный Джеймс, кативший столик с напитками и закусками.

Король прошествовал мимо домового, который был близок к тому, чтобы разрыдаться от благоговения или упасть в обморок от ужаса.

– Однако жильцы твоего дома плохо о тебе заботятся, – заметил Джарет. – Джеймс! Принеси ему что-нибудь более достойное. Прошу тебя, угощайся! – Король улыбнулся настолько приветливо, насколько сейчас вообще мог. – Я слушаю тебя.

– О! Мой Хозяин! – воскликнул домовой и вдруг затараторил: – Она не виновата! Они – дурные люди, они обижали её! Она – добрая девочка! Это была случайность!..

– Стоп! – Джарет повелительно вскинул руку. – Ты о ком?

– Ну о той, полукровке! Вашей подопечной. Её шестнадцать лет назад в мой дом принесла одна женщина. Я не знаю её имени, но у неё было вот это, – сказал домовой и достал из кармана серебряный листок.

Джарет резко подался вперед – тут же дернулась боль в висках – но это уже не имело значения! Он узнал листок. Это была не просто безделушка из тонкого чистого серебра, а своеобразная карточка Короля домовых, мол, обладателю сего оказать всяческое содействие.

Таких у Джарета не так много, где-то с десяток. Честно говоря, он их заказал, когда начитался французских приключенческих романов. Естественно, быстро раздал самым разным людям. Но по какому-то странному совпадению эти самые разные люди предпочитали листочки хранить, лишь несколько штук после вернулось к Королю домовых. Вроде как он даже выполнил обещания.

Правда это или нет – сейчас неважно. Важно сейчас лишь то, что когда-то в приступе сентиментальных чувств Джарет передал один такой вот серебряный листочек Анжеле…

–...Она пришла ночью, – продолжил домовой. – Джонсоны её ждали. Она принесла ребёнка и драгоценности.

Когда после смерти Анжелы он разбирал её вещи, то не нашёл ни одного украшения. Тогда решил, что она всё продала, поскольку очень нуждалась в тот период, оказавшись отвергнутой и собственным племенем, и возлюбленным, и до того, как решилась написать ему. Выходит, что нет.

– Да, там много чего было: кольца, серьги, ожерелья. Всё – работа дивных мастеров. Она сказала, что это в уплату за содержание ребёнка, но они...

– Мне женщина отдала вот это, – продолжил он, указывая на листок. – С наказом, что, если не придёт в день шестнадцатилетия девочки, передать это вам и напомнить о вашем обещании. Ну так вот… Ей вчера исполнилось шестнадцать, никто не пришёл…

– Кстати, Хозяин, – сказал домовой, – она оставила для вас у Джонсонов письмо. Правда, указала на нём ваше обычное имя, без титула.

Конечно же нет! Домовой с благоговением смахивал пыль с конверта, на котором написано имя его Хозяина, следил за тем, чтобы письмо не потерялось, чтобы с ним ничего не случилось.

Вспомнил, как пришло письмо от Анжелы с просьбой о помощи. Как помчался, бросив всё.

Анжела была в ужасном состоянии! Всё время плакала, чего-то боялась. Джарет думал, что это просто истерика, к тому же поводов хоть отбавляй! Да и беременность протекала тяжело. Впрочем, роды прошли успешно, в срок появились две девочки.

Джарету показалось, что Анжела успокоилась. Но тут кому-то зачем-то понадобилось похищать одну из близняшек. Смысл? Какой вообще смысл похищать детей по очереди? Затем Анжела, как сейчас оказалось, инсценировала пропажу второго ребенка. Зачем?

Вспомнил, как билась о его грудь, как рыдала, молила. Вспомнил, как нашёл её мёртвой.

«Она боялась, – подумал Джарет. – Кария. Отца. Возможно, даже меня. Во всяком случае, не слишком-то она мне и доверяла! Нет, не только…»

Вспомнил, что из дома она фактически не выходила. Всё время к чему-то прислушивалась, держала под рукой оружие. Входить к ней нужно было крайне осторожно: могла и с мечом кинуться, и когти выпустить, и вообще.

«Но ей действительно кто-то угрожал. Или что-то…»

А ведь Джарет действительно всё списывал на послеродовую депрессию!

В тот день он был там. Анжела тогда ещё пользовалась всем домом. Она спустилась вниз, чтобы поставить чай, а он остался в детской. С любопытством разглядывал близняшек, те мирно спали. Гадал, как разделилась кровь, кто кем потом станет. Но вот Анжела позвала его. Когда уходили, обе девочки мирно посапывали.

Около получаса просидели на кухне. Вместе, поэтому точно всё знает. Хорошо помнит, как Анжела вдруг напряглась, бросилась наверх, он – за ней. А в комнате окно распахнуто, и…

«Одну девочку забрали, но вторую не тронули. Зачем? Как они вообще попали в комнату? И кто это – они? Я так ничего и не узнал…»

У Анжелы после разум помутился. Окопалась в одной комнате, словно оборону решила держать.

Интересно, как ей удалось спрятать девочку незаметно от всех? Впрочем, всё яснее ясного! Ей помог тогдашний Хранитель Ключей. Только как она его уговорила? Отношения ведь между ними были не ахти.

«Правду сказала. И она оказалась такой, что у Хранителя дрогнуло сердце. Подкупить не могла: слишком тогдашний был правильным, – подумал Джарет. – Ему сказала, а мне – нет. Почему?»

«Потому, что должен был искать», – тут же ответил сам себе. Вполне разумно: если не найдёт он, не найдёт никто – хотя всё равно обидно.

Эльсидорию Джарет перетряхнул несколько раз. Каждую колыбель проверил! Про другие миры даже не подумал – да и кому надо тащить грудного ребёнка в такую даль? Смысл?

Хотя нет, Грань проверял, но только из-за старых порталов и только Землю. Но там Джарет достаточно быстро нашёл бы ребёнка: как-никак планета знакома. Но вот дальше… Всё-таки Грань – не Эльсидория, сейчас там не одна Земля обжита, а несколько десятков других. Чтобы обыскать каждую, не хватит и вечной жизни.

Да, Анжела хорошо спрятала ребёнка. Тут ничего не скажешь.

– Но она сказала, что на то есть ваша воля, – ответил домовой.

Домовой смутился ещё больше. Женщина так молила его не болтать лишнего, присматривать за девочкой, уверяла, что Хозяин всё знает – выходит, нет. Да и серебряный листок был с ней…

– Хорошо, – Джарет вздохнул. – И что случилось вчера?

– Девочка убежала, Хозяин, и, я думаю, она не вернется. Она в очень большой беде! Ей нужна помощь!

Четырнадцатого сентября, в послеобеденные часы Джарет появился в Космополинске.

К счастью, Вадим Морш, Хранитель Ключей, оказался свободен и без лишних проволочек открыл портал на Грань. Уже там, зная жуткую нелюбовь Короля к гостиницам, помог Джарету быстро найти более или менее подходящую квартиру, накидал список необходимых телефонов и отчалил по своим делам.

Доложились домовые: искомой девушки в домах Космополинска нет, значит, ночевала где-то на улице. Где именно? Дворовые сообщили, что в разное время видели её в разных уголках города. Значит, оставалось одно: взять напрокат машину и колесить по улицам. Джарет так и сделал.

Мариэтта действительно ночевала на улице – на свалке. Что делать, как жить дальше – не знала. Возвращаться домой боялась. Ближе к обеду острый голод прогнал её со свалки на улицы города. Прошлась по магазинам, удалось кое-что украсть. Мелочь! Но всё-таки. После пошла наугад. В никуда.

Джарет нашел её тогда почти случайно. Повезло. Он уже здорово устал и поэтому злился на себя, на весь свет, на Анжелу. И тут вдруг увидел её...

Она вынырнула из какого-то переулка. Шла, цепляясь ботинками за асфальт, сунув руки в карманы джинсов, в одной майке, длинные волосы собраны в хвост – казалось, ей всё равно, что уже стемнело, идёт дождь.

Джарет нажал на клаксон – Мариэтта вскинула руку, чтобы убрать с лица мокрые волосы, и одновременно обернулась. Ему показалось, что поворачивается она бесконечно медленно. И этот взгляд! Глубокий, пронизывающий взгляд – не испуганный, вопрошающий – взгляд молодого зверя.

Мариэтта хмыкнула, бросив взгляд на машину, и зашагала дальше. Машина двинулась следом.

«Что ему нужно?» – подумала девушка. Она терпеть не могла, когда с ней пытались познакомиться всякие непонятные типы, этот наверняка из тех же. А жаль: голос ей понравился.

– Постой, – ещё раз окликнули её, – постой же! Не бойся меня!

«Это я-то боюсь!» – хмыкнула Мариэтта и остановилась.

Наверное, где-то с минуту они смотрели друг на друга.

Мариэтта была поражена красотой мужчины. Чужак – это ясно и по говору, и по одежде. И в то же время он не похож на всех тех приезжих, которыми кишел Космополинск.

Джарет, в свою очередь, уже успел обо всём позабыть.

Мариэтта подумала немного и рванула дверцу на себя.

– Тогда я отвезу тебя туда, где ты сможешь согреться и поесть. – Джарет улыбнулся. – И ничего не бойся, хорошо?

Мариэтта украдкой разглядывала нового знакомого. Мужчина явно при деньгах – одна рубашка чего стоит! Пуговицы, запонки – кажется, золотые, камни какие-то. А часов нет. Телефона тоже. И водит плохо. Странно. К тому же, по её мнению, такие мужчины не подбирают на улице мокрых малолеток.

Вдруг смутилась. Кое-как оторвала взгляд от него, попробовала отвернуться. Бесполезно! Он словно магнитом притягивал. Глаза, губы, расстегнутые пуговицы на груди... Мариэтта зажмурилась. Так думать оказалось легче. Зато теперь никак не могла понять, почему вдруг решила сесть в чужую машину. Почему вдруг доверилась совершенно незнакомому мужчине, как будто не знает, чем всё это может закончиться? Но в нём было что-то такое – и она это чувствовала! – настолько родное, близкое...

Мариэтта вздохнула. Поздно уже думать! Не выпрыгивать же из машины! Поэтому просто свернулась клубочком и задремала.

Джарет скосил глаза на девушку. Она ему определённо нравится! Король домовых вообще питал слабость к мокрым женщинам, тем более к таким юным, свежим. А ещё лестно то, как она смотрит, – изучая, смущаясь, желая.

Он почему-то решил, что всё уже закончилось. Успокоился.

Ещё не так давно он ожидал массу проблем: девушку сперва надо разыскать, познакомиться, а после как-то рассказать такие вещи, которые любому человеку, выросшему на Грани, покажутся бредом. Но на поиски ушло всего лишь несколько часов, она – перепуганная, замёрзшая, голодная – доверилась неожиданно легко, села в машину, сейчас вот вроде даже уснула.

Мариэтта шевельнулась, устраиваясь поудобнее, и струйка воды с волос сбежала по щеке, по ямочке на шее, где пульсировала синяя жилка, вниз, между грудей.

«Она будет моей, – подумал Король домовых. – Она непременно будет моей!»

Мариэтта проснулась сразу же, как только машина остановилась, потянулась (Джарет чертыхнулся про себя). Выглянула в окно.

– Ты здесь живёшь? – удивилась она. – Я думала, ты приезжий.

– Так и есть, просто я не большой любитель местных гостиниц. Идём?

Зайдя в квартиру, Мариэтта неожиданно притихла, затопталась в углу прихожей. Джарет сделал вид, что не заметил этого.

– Я закажу ужин, а ты умойся, – сказал он. – Там, кажется, на двери есть халат.

– Особые пожелания будут? – спросил Джарет, но ему не ответили.

На двери действительно был халат. Мягкий, пушистый. Мариэтта потёрлась щекой об его рукав, почему-то всхлипнула.

– Нюня, – отругала себя. – Нужно быть дерзкой и смелой. Да! – Вскинула голову, посмотрела на себя в зеркале. – Я дерзкая и смелая. В конечном итоге это лучше, чем ночевать под дождём.

В шкафчике над раковиной нашла расчёску, фен и множество бутылочек: мыло, шампунь, одеколон, средство для бритья – всё ужасно дорогое.

– Интересно, как надолго он приехал? Арсенал-то! Как в магазине!

Затем с удовольствием залезла в душ, подставила тело под тёплые струи воды. Быстро согрелась. С не меньшим удовольствием намылилась дорогим мылом, которое пахло так вкусно, что его хотелось съесть, вымыла голову. Вытерлась большим пушистым полотенцем. Достала фен, привела волосы в порядок.

– Хороша, – улыбнулась она, глядя на себя в зеркало. – Пусть попробует устоять!

Хихикнула: мысль о том, что таинственный незнакомец может плениться ею, показалась ей же самой глупой и смешной, но почему-то стало горько. Даже слёзы навернулись. Тут же одёрнула себя: не распускайся!

Напоследок Мариэтта вздохнула ещё раз, закуталась в халат и вышла.

Зрелище оказалось настолько смешным, что Джарет просто не сумел сдержать улыбки. Халат был ей откровенно велик, наверное, поэтому она показалась ему ещё более юной и беззащитной, чем на улице.

Мариэтта плюхнулась на диван и взяла протянутый высокий бокал с золотистой жидкостью, сплошь покрытой пузырьками.

Мариэтта пригубила напиток – шампанское оказалось очень вкусным и холодным. Затем Джарет спросил что-то пустяшное – она ответила – они рассмеялись. А потом он её поцеловал.

Просто наклонился и коснулся губами её губ, даже не обнял.

Поцелуй получился освежающим и вкусным, как только что выпитое шампанское.

– Ты не умеешь целоваться, – наконец заметил Джарет.

Дыхание Джарета обжигало. Мариэтта кивнула, сил сказать что-либо не было. Как хочется ещё! Но Джарет решительно встал:

Ужин действительно оказался великолепным! Прожаренные куски мяса в густом соусе, золотистый картофель, зелёный салат, хлеб, а ещё – фрукты, ягоды, шоколад и кувшинчик взбитых сливок.

Мариэтта никогда не видела так много еды сразу! Сама не заметила, как её глаза превратились в золотистый крыжовник.

Джарет аж вздрогнул: у оборотней такая резкая смена цвета глаз – плохой признак, но Мариэтта лишь ожесточенно ринулась атаковать мясо.

«Как же она голодна!» – ужаснулся Джарет. Вспомнил всё, что рассказал домовой о семье Джонсонов, вновь с горечью подумал: «Как Анжела могла отдать тебя им? Почему? Моя девочка! Моя слабая, беззащитная девочка... Моя...»

Утолив первый голод, Мариэтта жутко застеснялась. Джарет понял это, сказал что-то смешное. Мариэтта заулыбалась.

Они без конца о чём-то болтали, смеялись, пили шампанское, ели. Правда, сидели поодаль друг от друга: так Мариэтта чувствовала себя увереннее, Джарет не настаивал.

– Уже поздно. Пойдём, а то уснешь прямо здесь.

Мариэтта одеревенела от ужаса. «Я не хочу! Я передумала!» – чуть было не закричала, но слова застряли комом в горле.

– Ты будешь спать здесь, а я – там, – указал на двери комнат.

– Но разве?.. – Она покраснела до корней волос.

– Что «разве»? – Джарет совершенно искренне сделал вид, что не понял её.

Тогда Мариэтта набралась смелости и выпалила:

Он прислонился к стене и внимательно посмотрел на неё. Как хороша она сейчас! Испуганная, раскрасневшаяся.

Но он не хотел ждать! Он хотел её прямо сейчас. Такую свежую, неловкую, смущенную. Девственную.

«Не сейчас, – одернул он себя, – чуть позже».

Мариэтта растянулась на мягкой кровати. Сердце бухало так сильно, что уши закладывало. Даже мысли разбежались. Впрочем, думать не хотелось! Вообще.

Вскоре уснула, и ей приснился сон, полный сладострастия и греха.

В соседней комнате Джарет никак не мог успокоиться. Лежал и смотрел в потолок. Думал о важных государственных вещах, дворцовых интригах соседних королевств, о том, как обратить их в свою пользу. А ещё думал о женщине-ребёнке, которая сейчас так близко.

Мариэтта проснулась вся в поту. Сна толком не помнила, но тело горело, а во рту патокой растеклось ощущение греха. Внезапно ощутила себя грязной и почему-то мокрой.

Захотелось уйти, но тут вспомнила, что всю одежду оставила в ванной, даже бельё! Стало жутко стыдно. Она сидела на одном диване с незнакомым мужчиной, целовалась с ним, а ведь между тем на ней был только халат!

Джарет услышал, как её босые ножки прошлепали по полу, но вставать не стал.

Мариэтта нашла свою одежду там, где оставила. Но вместо того, чтобы начать одеваться, протянула руки к крану и включила душ.

Вся дрожала, собственное тело казалось неловким, чужим. Нырнула в поток холодной воды и чуть не закричала, когда её же мыльная рука скользнула по телу. С ожесточением принялась намыливать грудь, живот, бёдра, пытаясь подавить в себе горячее томление, но оно почему-то становилось только сильнее.

«Я пойду к нему, – вдруг решилась. – Я пойду и лягу в его постель. И позволю ему сделать всё, что захочет».

Когда её босые ножки вновь прошлёпали в коридоре, Джарет не обратил на это внимания. Ему наконец-то удалось сосредоточиться на тонкостях интриг Корсиконии, связанных с предстоящей свадьбой принцессы Карины...

Хорошо, что успел прикрыть одеялом своё обнаженное тело!

Хорошо, что она не увидела изумления на его лице!

Она робко села на край кровати. Джарет приподнялся на локтях – тут же закрыла его губы ладонью. Ладонь оказалась влажной и пахла цветами. А когда она вскинула руку, халат немного распахнулся и Джарет увидел, что под ним ничего нет.

К нему не раз забирались в постель. И проститутки, и первые фрейлины. С ним ложились и нежные девушки, и опытные львицы. Но впервые к нему приходили с таким отчаяньем на лице.

Мариэтта погладила его. Подушечки пальцев коснулись щёк, лба, глаз – так слепые ощупывают незнакомое лицо. Внезапно резко толкнула его назад на подушки, встала на колени.

Мариэтта дёрнулась вперед, вновь накрыла его губы ладонью. Халат при этом распахнулся сильнее.

«Я сейчас с ума сойду», – подумал Джарет. Грудь заходила ходуном. Одеяло, прикрывавшее наготу, стало вдруг нестерпимо жарким, тяжёлым.

Мариэтта села. Замерла. Затем приподняла руки, взялась за ворот халата – решительно дернула вниз. Тут же смутилась – прикрыла грудь ладонями.

Но вот она вздохнула и опустила руки, халат соскользнул с локтей. Привстала, и халат упал на пол. Теперь она была полностью обнажена.

Что делать дальше, Мариэтта толком не знала. Хоть бы фильм какой вспомнился! Решила действовать по наитию. Наклонилась, положила ладони на его плечи – Джарет молчал, ждал. Провела пальцами по груди. Поглаживать его оказалось приятно, и, чуть осмелев, девушка начала потихоньку опускать руки всё ниже. Но стоило ладоням юркнуть под одеяло, как Джарет не выдержал. Резким движением опрокинул девушку на подушки, влажные волосы при этом рассыпались, она вскрикнула.

Мариэтта уперлась руками в его грудь, словно приподнимая над собой.

– Не бойся. – Он поцеловал её в губы. – Ничего не бойся. Я буду осторожен.

Она не совсем понимала, что происходит: Джарет повёл себя совсем не так, как это было в фильмах, в подслушанных рассказах сверстниц и – уж тем более – совсем не так, как это делал Джордж с Эммой.

Прикосновения дурманили; ей хотелось плакать, и она плакала. Она казалась самой себе нестерпимо жаркой, мокрой. И когда он наконец прижался к ней всем телом, обхватила его так, словно молила о спасении. Он тоже почему-то оказался горячим и мокрым.

Боль длилась не дольше мгновения, но она всё-таки испугалась. Всё не так! Должно же быть очень больно! Так говорили все, так утверждала Эмма. Заметалась, чуть не плача.

Но страх уже исчез. Распался под напором других чувств. Ей одновременно хотелось кричать, плакать, смеяться, и Мариэтта, не осознавая того, что делает, укусила его за плечо – он даже не заметил.

Он стал двигаться быстрее, его напряжение передалось ей – она поняла, что сейчас что-то произойдёт. Внезапно их тела свело судорогой; она почувствовала, как в ней что-то взорвалось: они переплелись, выгнулись и рухнули.

Ей нравился его запах сейчас. Это была своеобразная терпкая смесь из парфюма, его природного запаха, усиленного потом, а ещё здесь был её собственный запах – именно это нравилось больше всего.

Потёрлась носом о его плечо, с шумом вдохнула.

– Как так? – не понял Джарет, забеспокоился: – Я сделал тебе больно?

– Нет. Просто... – Она села, прикрыла грудь одеялом, сказала: – Я думала, что всё будет иначе.

«Как объяснить ему?» Мариэтта заговорила что-то быстро, путано, сама не понимая, что говорит. Впрочем, Джарет не слушал.

Он смотрел на её спину. «Они – дурные люди», – вспомнил слова домового. На спине девушки всеми цветами радуги цвели синяки.

Джарет потёр подушечки пальцев правой руки – они вспыхнули слабым синим светом – затем снова прикоснулся к её спине. Что-то прошептал. И синяки под его пальцами начали таять.

– Просто ты – моя маленькая девочка. – Коснулся губами её виска. – А жизнь – странная штука, и она бывает всякой. Понимаешь?

Мариэтта кивнула. За последние дни с ней произошло много чего странного, даже такого, что озноб по коже. И она поцеловала его – чтобы не думать, не чувствовать, не знать. Он ответил.

Мариэтта почувствовала, что проваливается в его объятья, словно в омут.

Джарет был очень умён, но даже он порой недооценивал самые простые вещи. Да и как он мог подумать, что самый страшный её враг – она сама?

Как он мог забыть о том, с какой болью просыпается кровь? Как он мог забыть о кошмарах?

Но, видимо, всё это для него было слишком давно.

Мариэтта проснулась в холодном поту. Её опять преследовала стая волков, огонь, а потом она увидела холодные мёртвые глаза Джорджа...

В квартире тихо. На улице всё ещё идёт дождь.

Мариэтта поёжилась, прижалась к Джарету, глубоко вдохнула его запах.

Мариэтта посмотрела на спящего Джарета, протянула было руку, чтобы осторожно коснуться его лица, как вдруг увидела свежий укус на плече.

А когда вновь забилось, мысли чехардой понеслись в голове. Как она могла забыть, что она чудовище! Как он мог позволить ей забыть об этом! Ей захотелось ударить Джарета, но всего лишь беспомощно сжала кулаки.

Это была даже не мысль, так – мыслишка. Трусливая, подленькая. Но других, более взрослых и разумных, не было.

Мариэтта осторожно выбралась из его объятий и тихонько, бочком, выскользнула из комнаты.

Джарет проснулся почти сразу же. Где-то с минуту лежал в постели, закрыв глаза. Хотелось снова уснуть, но не оставлять же её одну. Джарет вздохнул и встал.

Не успел толком одеться, как услышал хлопок входной двери.

Джарет кинулся на лестничную площадку, но было уже поздно.

– Мариэтта! – зло крикнул он и со всей силы ударил по дверце лифта. – Мариэтта, вернись, черт тебя подери!

Он с силой захлопнул входную дверь квартиры, направился к окну. Створки послушно распахнулись навстречу, ветер ворвался в комнату, плеснув в лицо короля пригоршню холодной дождевой воды. Облик мужчины заволокло дымкой, и Джарет исчез – вместо него на подоконнике сидела крупная полярная сова. Птица расправила огромные крылья и вылетела на улицу.

Капли дождя упали на разгорячённое лицо – девушка замерла. Глубоко вздохнула.

– Мариэтта! – Голос Джарета подхлестнул её ужас.

Ну откуда она, начитавшись различных книг и насмотревшись фильмов, могла знать, что укус оборотня на самом-то деле безвреден?

Старая ливневая канализация Космополинска, как обычно, не выдержала сильного дождя, и мутные потоки воды затопили улицы.

Бежать было трудно. Обувь быстро наполнилась водой и всё время норовила сползти вместе с кожей. Мариэтта оступалась, падала, но ужас придавал сил встать и бежать дальше...

...Джарет провёл ладонью по лицу. Дождевая вода, мутная, вонючая, неприятно растекалась по коже. А ещё он здорово замёрз. А уж как он был зол!..

Искать девушку имело смысл только с помощью магии. Чертыхнулся. Как это энергетически затратно! А ведь в Эльсидории даже вода могла бы помочь ему, но здесь всё чужое. Непонятно, как она вообще выжила в этом мире!

Джарет поёжился, но нужно работать. Вскинул руки – и мгновенно из ниоткуда возникли сотни или даже тысячи хрустальных шаров, засверкали вокруг него. Тонкие пальцы короля едва заметно дрогнули, и, получив приказ, сферы помчались прочь.

Некоторые мгновенно погибли, разбившись о стены домов или же ударившись об асфальт под тяжестью дождевой воды, – тут же появлялись новые. Если хотя бы один из них достигнет своей цели, Джарет узнает об этом...

–...Мари! – От испуга она шарахнулась в сторону и больно ударилась всем телом о стену.

Его имя сорвалось с её губ. Нет, не закричала! – прошептала... Но этого оказалось вполне достаточно. Один из хрустальных шаров, который в этот самый момент находился поблизости, лопнул с лёгким мелодичным звоном...

ЧТО ПРОИСХОДИТ ВО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ? Если вы все еще «неправильно» связаны с матерью, вы избегаете отделения и независимого взрослого существования...

Конфликты в семейной жизни. Как это изменить? Редкий брак и взаимоотношения существуют без конфликтов и напряженности. Через это проходят все...

Что делать, если нет взаимности? А теперь спустимся с небес на землю. Приземлились? Продолжаем разговор...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: